Чтобы постельные сцены были хорошими - им нужна долгая "выдержка" (Жизненное правило автора)
Название: Сыграем во вражду
Автор: ВалеRka (Kuro-rin)
Направление: сёнэн-ай, слеш, ориджин
Рейтинг: R
Пейринг: М/М
Жанр: романтик, ангст, юмор
Размер: миди
Статус: в процессе
Дисклаймер: Размещать на других сайтах можно только договорившись с автором!
Саммари: И вот что делать, если твой друг – гей? Нет-нет, с его нетрадиционной ориентацией я, возможно, как-нибудь и смирился бы. Но чёрт побери, что такого он нашёл в прилипале моего соперника?
Ах да, я отвлёкся. Что делать? Прививать обратно традиционную ориентацию. И лучше – обоим. А для этого стоит объединиться с врагом – проблема-то общая. Главное только, не забыть, что вы соперники, и не привязаться друг к другу…
Написано по заявке - ficbook.net/requests/40934
От автора: Я не удержалась, люблю создавать героев сильных морально, но сломавшихся/"заигравшихся" в какой-то момент ^^''
Главы 20-24
С тусклого экрана почти разрядившегося телефона мне ехидно подмигивало цифрами временное табло. Оно, стоит заметить, явно издевалось, ибо неумолимо приближало назначенный "адский час". Даже такая привычная дверь квартиры Ромки, перед которой я сейчас стоял, не решаясь постучать, казалась тёмной, мрачной и отталкивающей. Хотелось просто плюнуть на всё и позорно сбежать, пока никто не видит.
Цифры на табло вновь мигнули, сменяясь. Без десяти пять, а я торчу в коридоре, как полнейший дурак. Зверство какое-то! Зачем Ромыч только придумал этот идиотский ужин?
Нет, сперва я честно попытался проникнуться идеей и к субботнему вечеру практически уверил себя, что ужин – как раз самое то! Сам же хотел получше познакомиться с Черкасовым, чтобы понять, чем тот завоевал любовь Ромки. К тому же с Самойловым мы уже вроде бы вполне спокойно друг на друга реагируем…
Ага, ключевым словом здесь стало "вполне". Если ещё вчера вечером я был настроен на пару-тройку часов дружеского ужина с Ромкой и его возлюбленным, то поутру проснулся с поганейшим предчувствием. Что-то случится! Плохое. Безгранично. А что может быть хуже для Попова, чем моя с Виком грызня в такой день? Которая обязательно будет, если окажемся с Самойловым в одной комнате. Стоит ведь мыслить трезво: что уж говорить об ужине, если мы даже на "прогулке" повздорили?
– Ну и что ты тут стоишь? – раздалось за спиной.
Я чуть было дух не испустил от испуга – это ж надо было так незаметно подкрасться и гаркнуть прямо в ухо! – а заодно едва не пришиб нарушителя спокойствия. Правда, приготовленный для удара кулак оказался перехваченным ещё на подлёте, а я – крепко прижатым к телу "пугателя", коим на деле являлся Самойлов.
– Хэй, попридержи коней, – протянул Вик. – У нас ещё весь вечер впереди. Чтобы найти повод подраться, давай не будем начинать без него! – и добавил тише, но заметно ехидней: – Хотя я понимаю, ты уже не можешь терпеть. Да, ковбой?
– Самойлов, это не смешно… – вместо растрачивания энергии на ожидаемые возмущённые речи я лишь возвёл глаза к потолку и тяжело вздохнул.
Ну правда же, совсем не смешно! Не к месту и не ко времени Вик наездников упомянул. А может, наоборот – как раз к ним. Всё же в гости идём к парочке не самой традиционной ориентации, которая, скорее всего, то-очно знает, что такое "поза наездника". Фак, ну и чертовщина в мыслях копошится!
Чтобы избавиться от извращенских идей, я попробовал их вытрясти – активно помотал головой. Жаль только, левые мысли так никуда и не делись. Зато лицо обдало жаром, что могло значить лишь одно – я дико покраснел.
– А вдруг я не смеюсь? – фыркнул Вик.
– А что тогда? – изображая недовольство, вырвался из "объятий" Самойлова и отвернулся, пытаясь скрыть пылающие щёки. Чего только горят? Смущаться-то смысла нет.
– Нуу… – многозначительно протянул Вик, спиной я чувствовал, что парень зачем-то подбирается ближе, – времени у нас действительно ещё много будет, чтоб поругаться – с этим я не соврал. А ещё ты, стоящий у закрытой двери с убийственно решительным видом, реально напоминал ковбоя перед перестрелкой…
И Самойлов заржал, едва ли не складываясь пополам. Помешало одно – Вик вновь подошёл слишком близко, и получилось, что парень просто уткнулся носом мне в плечо, истерично всхлипывая от обуявшего смеха.
– И всё же не смешно… – проворчал недовольно, хотя улыбка непроизвольно наползала на губы.
Вик к тому моменту уже немного успокоился – по крайней мере, не ржал больше, словно ненормальный, а лишь тихонько поскуливал, стараясь удержаться и снова не расхохотаться. Ой ли! Неужто представшая его взору картина была настолько забавной?
– Кому ка-ак, – простонал Самойлов. Парень всё ещё стоял, уткнувшись лбом мне в плечо, потому сказанное прозвучало как-то глухо и придушенно, потерявшись в толщине куртки. – И вообще, чего ты тут стоишь перед дверью, но не стучишь?
Если честно, я стушевался, не зная, что ответить. Замолк, вновь просверливая взглядом совершенно не дружелюбную на вид дверь, вздохнул тяжело… и поступил как истинно русский человек – последовал правилу: "Лучшая защита – это нападение".
– А ты чего на месте топчешься, слюни мне на куртку пускаешь? – возвестил хмуро, отталкивая от себя Вика. – Стучи! Вызывай хозяев.
– Почему это сразу я? – подозрительно.
– А потому что прикапываешься…
– А ты тормозишь!
Словно сговорившись, мы показательно отвернулись друг от друга, сложив на груди руки и гордо вскинув голову. Типа обиделись, ага… Стоим, молчим. Секунду, другую, третью. Ситуация наиглупейшая, поведение – и того больше! А уж вид-то у нас, пожалуй, "забавней" некуда. Надо прекращать.
– Слушай…
– Вик, я…
Говорить мы начали почти одновременно, снова замолчали – тоже. Я досадливо опустил взгляд в пол, предоставляя возможность сперва высказаться оппоненту, но Самойлов использовать свой шанс не рвался. Почти физически я ощущал, как Вик присматривается, как растягиваются его губы в улыбке, напоминающей ухмылку, как в ехидном прищуре сужаются глаза.
Ну вот, вроде бы и не ссоримся. Совсем! Но чувство какое-то неприятное.
– Просто мне так и кажется, будто что-то случится, – первым всё же подаю голос я и поднимаю взгляд на Вика.
Удивительно, но на деле я немного ошибся – улыбка Самойлова была самой что ни на есть нормальной, даже какой-то завораживающей. Наверное, это и не удивительно, но при мне враг редко улыбался так открыто, точнее, он вообще не бывал раньше в хорошем настроении, когда оказывался вблизи. Теперь же откровенность подкупала… Казалось даже, цвет глаз парня потеплел, приобретая медовый оттенок.
– А мне немного не по себе, – фыркнул Самойлов. – Но мы должны, Корнеев, – парень задумался и добавил: – Кстати, а что может произойти-то?
– Не знаю, предчувствие просто плохое. Поругаться с тобой можем, – ответил, отводя взгляд.
– Зачем? – удивлённо.
– Да блин… не знаю! Просто так. Мы умеем.
– Умеем, – согласился Вик, – но именно это и означает, что всё в наших руках. Давай так: просто договариваемся не собачиться, по рукам? – он вновь открыто и подкупающе улыбнулся.
– А ты уверен, что сам сможешь? – усмехнулся я.
– Уверен!
– Тогда да, хорошо.
И, протянув руку, я нажал на кнопку звонка – пока силы появились это сделать, ну, и чтобы Вик вдруг не передумал да не взял слова обратно.
Трель звонка неприятно разрезала тишину, оставив в воздухе практически видимый порез, а на меня вновь навалилось поганое предчувствие. Что-то будет сегодня, несмотря на все наши уговоры.
Дверь открылась моментально, буквально через пару секунд. У меня даже появилось подозрение, что Ромыч всё это время стоял в коридоре с другой стороны и наблюдал за представлением через глазок. Но судя по довольной лыбе и встрёпанным волосам друга – не наблюдал. Скорее уж, наслаждался последними мгновениями наедине с таким же лохматым Черкасовым, замершим у него за спиной.
Не знал бы, что у них любовь, решил бы – драка. Ну, последствия-то выглядят похоже, вон даже и синяки остаются. Я как раз и залип, замечая один – на шее, чуточку выглядывает из-под ворота водолазки. От засоса. М-да, к счастью, от вражды такого остаться не может по определению, хотя…
Кинул беглый взгляд на Самойлова, подмечая, что у того как раз таки шею не видно, ибо она полностью закрыта арафаткой. Интересно, а если ребром ладони со всей силы садануть по шее, синяк останется? Ну так, чисто теоретически. Вроде должен. А то вдруг я захочу Вика боевым окрасом порадовать?
Хотя лучший вариант, конечно, это тот, которым Ромку "синячком" наградили, но для нас он…
Будто напоминая о своём обладателе, на плечо легла рука Вика – задумавшегося меня деловито подталкивали в сторону зала. А память как назло вновь услужливо подкинула воспоминания об "идеальном успокоительном" – ведь именно такая фраза прозвучала пару дней назад? – которое на самом деле излишне нетрадиционно. Ведь если так вдруг пойдёт и дальше… Представил, что награждаю Самойлова синяком на шее более традиционным способом. Не передёрнуло. Даже не оттолкнуло. Да что же такое творится-то?
От подозрительных раздумий был отвлечён умопомрачительным запахом поповской стряпни. Пироги. Точно пироги!
– С вишней? – зачарованно пропел я, приземляясь на диван и с любовью взирая на блюдо с пирожками.
– Ага, специально для тебя, – улыбнулся Попов и сразу же был перехвачен за талию своим хмурым молодым человеком, который что-то убедительно зашептал Ромке на ухо. Друг мой заливисто рассмеялся, отвечая: – А специально для Тебя у нас, вообще-то, все остальные блюда, – Ромка многозначительно покивал, окидывая нас взглядом, да так и остановился на Самойлове. – Ой, нет, кроме куриного рулета. Он для Вика.
Приятно было подметить, как удивлённо вытянулось лицо Вика, присевшего в кресло напротив. Парень явно не ожидал такого проявления внимания и был приятно поражён. Хех, да уж. Ромыч любит порадовать гостей их любимым блюдом, единственный минус – даже на дружеские посиделки наготавливает кучу разных вкусностей. Хотя, как говорит друг: "Не съедите вы, скормлю отцу".
А кстати, действительно, куда друг предков дел? Тоже на дачу отправил, чтоб "к зиме подготовились"? Ну, по крайней мере, я именно так от своих нынче отвязался.
– Мне? – выдавил-таки Вик, нервно дёргая кисти стянутого уже с шеи шарфа. – Спасибо! Не думал, Серый, что ты помнишь…
– А я и не помню, – в пух и прах разбил его надежды Черкасов, с размаху приземляясь в ещё одно кресло. – Не поверишь, помнит Корнеев.
Я аж пирогом подавился и дико закашлялся, пытаясь восстановить дыхание. Вовремя подоспевший Ромка, пытаясь помочь, подолбил меня по спине и всунул в руки стакан с водой.
– Чего? – прохрипел я, кое-как отдышавшись. – С какого перепугу?
– Так вчера же ты на английском… ответил… – пробормотал друг. – Я ещё удивился.
На английском… Фа-ак!
В памяти услужливо всплыли кадры первой субботней пары, когда полусонный я лежал на парте, мечтая, во-первых, выкинуть из головы Самойлова и наши "поцелуйчики", а во-вторых, спокойно заснуть. Суетящийся Попов с какими-то подозрительными рассуждениями и вопросами о еде в тот момент был как нельзя некстати! Кажется, тогда, чтобы заткнуть-таки Ромыча, пришлось поделиться достоверной информацией… Чёрт, ну что ж я за болван? Ведь всего-то отвязаться хотел. Запомнил просто, как самойловская бывшая пассия жаловалась, что "все мужики как мужики, картошечку, например, жареную любят, а этому рулетик с черносливом подавай".
– Наверное, это был не я, – кое-как натянул на лицо кривую улыбку. – Может, ты Аньку спросил?
– Да как же? – растерянно отозвался Попов. – Помню же, что…
– А может, Тельникова? – многозначительней.
В то же время протянул под столом руку и ухватил друга за ногу, с силой сжимая пальцы. Ну пойми же ты, идиот! Всегда же с полуслова соображаешь!
– Ааа… Да-а, точно, это Анька была, – поморщившись, Рома "поменял решение". – Вот я склеротик.
К счастью, Самойлов вроде бы поверил. По крайней мере, расспрашивать не стал, лишь поблагодарил хозяина за уделённое внимание и сам перевёл тему в другое русло. Спасибо тебе, Вик. Ты прямо-таки прекрасный верный враг!
Кстати, Черкасов действительно оказался нормальным. Скажу даже больше – хорошим. Приятным, юморным, интересным… Я уже через час наших посиделок был согласен отдать ему друга с потрохами и пойти свидетелем на свадьбу, если оная вдруг случится. Ну, неофициальная, конечно. Мировой чувак же! А главное, Ромыча любит – так что ещё нужно?
Вечер и в принципе шёл великолепно: мы опустошили половину стола, потравили друг друга шуточками, над которыми дико ржали – и плевать, что те были не самые смешные, – всё с таким же безумным смехом сыграли в твистер, а потом ещё пару партий в фэнтезийную настольную игру. В предпоследнем я, кстати, пару-тройку раз обыграл Самойлова! Ну, а ещё столько же… грохался прямо на него, не удержав равновесия.
И казалось бы, всё прекрасно, идеально – зря я мучился "поганым предчувствием" всё утро, но… нет!
Дёрнул же меня чёрт под шумок свалить в комнату Ромки, чтобы поглядеть, есть ли у друга какие новые игры. Попов вообще был любителем оных, потому и скачивал что-нибудь интересное чуть ли не еженедельно. Комп у Попова всегда "спит", на рабочем столе ярлык папки, где хранятся игрухи – всё идеально.
Кроме одного – стоило мне только оживить компьютер Ромыча, дверь комнаты скрипнула, впуская внутрь Вика. Самойлов огляделся, скептически хмыкнул, приметив обои в цветочек, и подал голос:
– Неплохо сидим, да? – получив в ответ кивок, продолжил: – А тебе не кажется, что это всё напоминает… ну…
– Что? – пробормотал я, скользя взглядом по мелькающим на экране названиям. Так, в это играл, это не хочу…
– Двойное свидание, – высказал-таки мысль Вик.
– Что? – в очередной раз за сегодняшний день я подавился, теперь воздухом. – Не-ет, ни капли.
– Неужели? Ну ла-адно, – протянул Самойлов. – Тогда норма.
Казалось, он собирался уже уходить обратно в зал, но, сделав пару шагов в сторону двери, передумал. Остановился, прожигая меня взглядом, и заметил:
– Кстати, тебе б не стоило так на пироги наседать. Задница у тебя, конечно, костлявая, но, чувствую, в имеющиеся джинсы скоро влезать не будет.
Поворачиваюсь в сторону Вика, сжимая кулаки – ну получит же он сейчас, гад такой! Это я-то разжиреть могу? Сам бы жрал поменьше, а не за другими следил, придурок.
Самойлов усмехается, смотрит на меня так пронзительно, делает пару шагов, приближаясь…
– Ребят?
Дверь опять скрипит, и на пороге образуются Серёжа с Ромкой. Первый – подозрительный донельзя, весь подобранный, будто готов сию секунду кинуться нас разнимать; второй – обеспокоенный, взволнованный. Блин, вот лучше б не лезли…
Вероятно, Ромка перехватил мой недовольный взгляд и правильно его расшифровал, потому что сразу же всполошился, хватая Черкасова за руку:
– Ой, Серёж, я забыл. Идём, нужно срочно сделать чаю… Да, свежего, я обещал Дэну клубничный.
– Но тут же… – опешил Серёжа.
– Нет-нет-нет, – зачастил Ромка, медленно, но верно утаскивая своего возлюбленного от греха подальше, – я один не справлюсь. Помощь нужна! А ребята вот договорят сейчас и придут. Правда же, Дэн?
Мой короткий кивок, тихий хлопок двери – и мы с Самойловым снова одни. Только вот зря выпустил его из поля зрения, потому что в следующую секунду враг уже оказался у меня за спиной. Горячая рука легла на талию, притягивая ближе, а шёпот коснулся уха:
– И откуда же Дениска знает моё любимое блюдо?
Голос как назло хриплый, суровый такой, вызывающий пробегающие по телу мурашки и пульс, бешено стучащий в висках. Блять, Вик, ты козёл!
– Я и не знаю, это Анька…
– Да неужели? – ехидно.
– Ага.
– Не верю! Признайся, Корнеев, ты ведь откуда-то знаешь.
Руки на талии безумно горячие, дыхание обжигает щёку, сердце бухает в грудной клетке. Секунды тянутся медленно, будто позволяют мне решить, каким же будет ответ. А ведь лучшая защита – это…
Резко оборачиваюсь, оказываясь нос к носу с Виком, подаюсь вперёд и так же пробирающее, как он недавно, шепчу:
– Да, знаю… – побольше интима в голос. – Самойлов, я же влюбился в тебя. Втюрился. Окончательно.
Говорить такое, пусть и шуткой, но очень сложно: голос просто не слушается, дыхание перехватывает. Но Вик всё же вздрагивает. От него пахнет чем-то таким неуловимо приятным, притягательным, а мне в голову почему-то лезут те самые дурные мысли о синяках на шее и о том, что если все эти глупости продлятся ещё немного…
Усмехаюсь и касаюсь губами шеи Самойлова. Поцелуй почти как укус – яростный и уверенный, а ещё почему-то приятный… как будто я таки же поймал врага и теперь главенствую.
– Веришь? – выдыхаю отрывисто, касаясь лбом плеча Вика.
– Корнеев, ты придурок, – тихо отвечает Самойлов. – Не верю, клоун, ты переигрываешь. Шарф тащи.
Резко отстранившись, я бросился в зал за шарфом. Блять, и ведь не врало это моё плохое предчувствие!
– Ты зачем меня увёл? Они же там поубивают друг друга!
Дар речи Черкасов обрёл лишь на кухне. Словно от наваждения очнувшись, хотел уж кинуться обратно к оставшимся в комнате ребятам, но был скоренько перехвачен за плечи Ромкой и усажен на стул. В руки парню Попов впихнул один из оставшихся ещё "в живых" пирогов с вишней, а на стол поставил пустую чашку.
Потом только ответил:
– Не поубивают. Поругаются немного и успокоятся, а если б мы полезли, то ещё хуже сделали бы. Не знаю, как твой Самойлов, но Дэн умеет распаляться по пустякам, а на этот раз он так посмотрел…
Тяжело вздохнув, Ромка полез в шкаф за заварником. Клубничный чай-то он пообещал, так что надо хотя бы сделать вид бурной деятельности.
– Вик тоже умеет, – протянул Серёга задумчиво, неосознанно принимаясь жевать предложенный пирог.
– Ну вот, так зачем мешать двум идиотам, коли летального исхода не предвидится? – хмыкнул Попов. – Знаешь, мне последнее время даже кажется, что они не ругаются вовсе. Так… цапаются по привычке.
– Возможно…
– Кстати, тебе чай какой заваривать?
Рома повернулся к полулежащему на столе Черкасову и так открыто улыбнулся, будто они не обсуждали пару секунд назад своих готовых прибить друг друга друзей. Как будто всё было прекрасно на самом деле. И ведь Серёга купился!
– Клубничный давай, как и обещался. Разманил ты меня им, – проворчал Черкасов, заглядывая в пустую чашку.
К моему превеликому счастью остаток ужина прошёл без происшествий, хотя просидеть в компании Ромки и Серёжи пришлось ещё чуть больше часа. Парни вообще какие-то удивительно спокойные были: не пытались даже узнать, по какому поводу устраивалось "шоу в комнате", лишь действительно заварили удивительно ароматный клубничный чай. И слава Богу!
А то я сперва боялся попасться, когда за шарфом Самойлова бегал, потом – когда Вик натянул вышеозначенный на шею, чтобы скрыть следы преступления, да в таком виде явился в зал… "Вот точно сейчас заметят засос. Точно… точно…" – всё крутилось в голове, а руки мелко дрожали, расплёскивая кипяток из чашки. Но ведь не заметили! Деловито поправляя арафатку на шее, изобретательный Вик смылся курить на балкон, чем даже внимания к себе не привлёк.
И всё же… вздохнуть спокойно я смог, только когда за нашими с Самойловым спинами захлопнулась тяжёлая дверь подъезда, а в лицо пахнуло свежим воздухом. Теперь-то ребята точно нас не видят, ну, если только не подглядывают с балкона.
– Фух, наконец-то закончилось, – пробормотал я, целенаправленно топая в сторону ярких огней оживлённой улицы.
Дом Ромыча был под буквой "В", а если проще, прятался в самой глубине квартала – что в одну сторону до улицы, что в другую нужно было преодолеть равное расстояние. Лампы-кобры во дворах, как обычно, практически не горели, небо уже потемнело – подступающий сумрак будто бы обнимал за плечи, суля тишину и покой, и в то же время настораживал.
– Так не понравился ужин? – фыркнул сбоку Самойлов.
– Понравился, конечно, просто я имею в виду, что он закончился, и всё обошлось без приключений, – отозвался, чуть замедляя шаг и поворачиваясь к Вику.
Если честно, даже не думал, что он всё ещё идёт рядом. Куда это верный враг направляется, скажите мне на милость? Чего прётся следом?
– Ну-ну, кому как, – хохотнул Вик, многозначительно поправляя шарф.
– Без приключений для Ромки с Серёгой, – не менее многозначительно заметил я.
Вот не напоминай, а! Я дурак, конечно, что решил "проверить", но ведь всё обошлось? Да и что тебе какой-то там засос? Скажешь, что девку новую нашёл, прилипчивую и любвеобильную, какие всегда на тебя клеятся. А уж что случилось, то случилось – не обессудь. Я не сожалею, да и… сам ты, Самойлов, в чём-то виноват, нечего было раздражать глупыми допросами.
Ещё раз недовольно фыркнул, отводя взгляд от Вика и задерживая на вечернем небе. Оно не радовало: тёмное, хмурое, без единой звёздочки, можно сказать, неумолимо чернеющее. Тяжёлые тучи нависали над городом, грозя вскоре разразиться дождём. Кажется, когда мы шли с Самойловым в прошлый раз, тоже должен был пойти ливень. Не пошёл. Зато наверстает своё сегодня.
– Тучи такие нехорошие. Как есть дождина пойдёт, хорошо, что мне недалеко, – сказал непонятно зачем. Вроде бы ни для кого, но Вик всё же услышал.
– Вот не каркай, а! – недовольно. – И так не круто на автобусе домой добираться.
Словно издеваясь над нами, с неба упали первые капли: неприятно похолодили щёки, коснулись волос, осели на одежде. Самойлов поморщился, втянул голову в плечи и рыкнул как-то по-звериному раздражённо. Тело привычно вздрогнуло, откликаясь на "проявление силы". Ох, Дэн, глупый-глупый мальчик!
– А чего это ты на автобусе? – просто чтобы поддержать разговор.
Хотя действительно было интересно. Всё же Вик у нас из богатеньких, да и прекрасно помню, что у лучшего врага уже с восемнадцати лет имелось приличное такое авто, с которым Самойлов носился, словно с дитём. Куда оно делось?
– А того.
– Думал, пить будем? – предположил, косясь на спутника.
Тот скривился, будто лимон целиком сожрал:
– Если бы, – ворчливо. – Я ведь, когда мы хотели друзей разлучить, уже без тачки был. Бате в зад въехали, он решил поступить кардинально: старенькую побитую машинку продать, новую купить. А пока мою приватизировал, гад.
– Даже та-ак, – протянул я, а потом, не выдержав, заржал.
Вик, оставленный без средства передвижения, – это ведь весело. Перед глазами сразу встала картина, как Самойлов, весь сонный и помятый, топчется с утречка на холоде, ожидая маршрутку. Смех стал ещё сильней…
– Что? – рыкнул на меня Вик. – Ничего весёлого.
Дождь набирал обороты. Редкие капли теперь падали заметно чаще и стали, казалось бы, ужасно холодными, словно кусочки льда. К счастью, мы уже преодолели мрачный зев дворов, выбравшись на освещённую улицу, и мчались в сторону остановки. Самойлов, кстати, заскочил под спасительную крышу первым, а потом затянул за шкирку меня, едва не пролетевшего мимо.
– Эмм… Вик, а тебе на какую маршрутку? – спросил, глядя на расписание, хотя уже догадался, каким будет ответ.
– На восемнадцатую, мне же в другой конец города пилить, – устало протянул Самойлов.
Что ж, логично, конечно. Только вот есть одно "но"…
– А ты знаешь, что последняя отсюда ушла в четверть девятого?
– Что?!
Самойлов кинулся к расписанию, задрал голову, внимательно изучая необходимый ему самый верхний пункт, где значился "маршрут №18", и досадливо чертыхнулся. Он с силой сжал кулаки, будто готов был прямо сейчас изничтожить поганое расписание автобусов, а потом тяжело вздохнул, опуская голову. Я даже и не знал, что сказать, и стоит ли вообще, но потом всё же спросил:
– У тебя хоть зонт есть?
– Нет, конечно! – зло. – Разве ж я думал?
– Похоже на Самойлова, – подколол его по привычке. – В такси тогда звони.
– Я не брал с собой телефон…
После данного замечания меня снова пробило на ха-ха. Блин, ну надо же быть таким идиотом, честное слово! Попереться на автобусе в другой край города и даже мобилку не захватить. Хотя… да в целом, не взять телефон – это нонсенс!
– Чего ржёшь? Дай позвонить, – огрызнулся Вик.
Не в силах прекратить смеяться я полез в карман за телефоном, достал тот и протянул Самойлову. Парень честно попытался оживить предложенную технику, но потерпел неудачу. Оказалось, я тоже идиот, ибо мобильный за те часы, что мы провели у ребят, разрядился окончательно.
Ледяной дождь лил словно из ведра, с силой долбил по металлической крыше остановки, создавая непрекращающийся гул. Первой мыслью было предложить Вику вернуться к Попову, но опять беспокоить друзей не хотелось. Они и так устали от нас! Да и отправить Самойлова туда – заставить парня шагнуть под дождь без какой-либо "защиты".
Очередная мысль появилась в голове совершенно внезапно. Сначала даже захотелось откинуть её, ведь я был с Самойловым, а тащить туда его… Но спустя пару минут из объёмного внутреннего кармана куртки мной уже был выужен небольшой зонт, который всегда брался с собой "на всякий пожарный". Он тихо щёлкнул, открываясь.
– Иди сюда, – бросил я, ухватив Вика за руку и притянув ближе. – До моего дома чуть больше квартала. Там и разберёмся с такси.
Конечно, притащить Самойлова к себе домой было не лучшей идеей. Скажу, даже – паршивой! Но как я мог поступить иначе, когда он…
Кинул беглый взгляд на Вика, который совершенно по-звериному встряхнулся всем телом, сбивая с волос и куртки осевшие на них капли дождя. Раздеваться парень не спешил, замерев изваянием в небольшом коридорчике моей квартиры, лишь пальцы двигались – теребил замок на кармане джинсов, будто нервничал. Или ждал разрешения хозяина?
Нет, ну вот разве мог я его бросить, а? Просто оставить на остановке, зная, что ожидаемой маршрутки не предвидится до шести утра, а такси или родных Вик не сможет позвать, так как телефон дома забыл? Или отвести обратно к парням, которые, скорее всего, занялись уже тем, чем нормальные парочки наедине занимаются? Ах нет, попросить под зонтом довести меня до дома, а на крыльце одолжить его парню и предложить топать пешочком. А лучше вообще – без зонта!
В общем, других вариантов не было, так что выбрал единственно возможный.
– Ты раздевайся, – коротко бросил я, скидывая напрочь промокшую верхнюю одежду и с наслаждением стягивая ботинки.
На удивление, оказалось, что вечно наглый и самоуверенный Самойлов действительно ждал разрешения, потому как после этих слов тяжело, но с облегчением вздохнул. А потом скоренько снял куртку, находя ей новое место – на одном из крючков прихожей. Ботинки Вика – на пару размеров больше моих, однако – так же мгновенно оказались на расстеленной половой тряпке, специально для грязной обуви предназначенной. Сам же парень вновь замер, аки скромная красная девица.
– Само-ойлов – закатывая глаза, протянул я, – что это за внезапный наплыв скромности и повиновения, а? Ты издеваешься? Давай-ка проходи, в своей излюбленной манере сразу фамильярно и нагло – в спальню.
И, ухватив Вика за рукав, потянул его к двери в мою комнату, которая очень выгодно для гостей была прямо напротив входной. Верный враг насмешливо фыркнул, явно скептицизмом отвечая на мои последние слова, но спокойно позволил втолкнуть себя внутрь. А потом действительно привычно нагленько огляделся, казалось бы, примечая все ненужные детали: и забытый прошлым вечером на столе полупустой стакан с кофе, и старенький порванный плакат любимой игры, и совсем девчачью статуэтку кошечки, которую на подоконник поставила мама, потому что "так гораздо уютней". Цепкий всё же у Самойлова взгляд.
– Чай сделать? – спросил я, понимая, что сам слишком замёрз и не смогу обойтись без горячей жидкости.
Вик ничего не ответил, но казалось, что он вот-вот – и мотнёт отрицательно головой. Но вместо этого парень лишь громко чихнул, пряча рот за ладонями.
– Сделать! – вынес вердикт я. – Жди тогда, сейчас чайник поставлю и вернусь, – и, следуя собственным словам, потопал на кухню.
Дождь на улице всё нарастал, капли, превратившиеся в сплошной поток, с грохотом разбивались о стекло окна, из едва приоткрытой форточки тянуло сыростью и холодом. В противовес этому дома было тепло и уютно, в воздухе разносился тонкий аромат корицы и травяного сбора. Мерно шумела закипающая в чайнике вода, тикали часы.
Тело потихоньку согревалось, расслабляясь, сознание улетало, убаюканное спокойствием…
– Чайник кипит, – раздался смешок. – А ведь сказал, что лишь включишь да вернёшься.
Я вздрогнул и обернулся, сонное оцепенение медленно спадало, разлетаясь, словно пыль. Стоящий в дверях кухни Самойлов усмехался, правда, мягко так, по-доброму.
– Слышу! Электрический быстро греется, – по привычке огрызнулся я. – Думал сразу заварить чай и принести в комнату, – кивнул на разместившиеся на столе чашки и баночки с заваркой.
Вик хмыкнул и, подойдя к столу, принялся вертеть жестянки в руках. Банки были безумно простые – тёмно-зелёные, с нарисованными по краю ягодами и совершенно без каких-либо надписей.
– А это что? – подозрительно вопросил Самойлов, встряхнув одну из баночек. Листья в ней сухо зашуршали.
– Травки. Чистые, дачные, ароматные, – ответил я, пожав плечами. – Хорошее успокоительное.
– Ты решил меня успокоить? Думаешь, поможет? – ехидно.
– Не поверишь, я просто мечтаю это в кои-то веки сделать, – фыркнул в ответ. – А что?
– Ммм… А я подумал, ты собираешься подсыпать в чай яду.
– А должен? – прозвучало настороженно, хотя старался бросить вопрос шуточно и безразлично.
– Кто знает?
Самойлов оглянулся через плечо, посмотрев на меня, и поставил жестянку обратно на стол. Жалобно звякнула стоящая рядом чашка, вновь зашуршали листочки заварки, будто призывая к действию. Зато мы с Самойловым замолчали, глядя друг на друга. Вроде бы небольшая словесная перепалка должна была получиться весёлой, но в воздухе вновь повисло напряжение.
– Слушай, мне бы позвонить, – перевёл тему Вик. – Можно?
– Да, – кивнул коротко. – Да, конечно. С домашнего пойдёт? Он в коридоре на тумбочке, ты, должно быть, увидел, когда заходил. Или лучше мобильный включить?
– Не стоит, я с домашнего.
Самойлов благодарно улыбнулся и вышел в коридор, а я кое-как заставил себя подняться и прошествовать к пустому заварничку да чашкам. Пусть согреться уже удалось и так, но раз вода горячая, стоит сделать. К тому же, успокаивающее… А я сегодня уже слишком много нервничал с утра – лишним не будет.
И пусть упорно заставлял себя не подслушивать, всё равно двигался медленно и максимально тихо, ловя доносящиеся с коридора слова:
– Коль, привет. Да, и тебе не хворать, давно как-то не пересекались. Машина моя – ну, в смысле, папина теперь – в гараже стоит? Сможешь приехать?
Хм, а Коля – это кто? Почему не отец Вика, а именно данный странный субъект должен приезжать на их машине?
– Чего? Куда-куда вы поехали? – прислушиваться уже не имело надобности, потому что Самойлов по своей известной привычке разорался. – Какие, к чёрту, дела на ночь глядя? Где? – далее последовала долгая пауза, видимо, собеседник что-то втолковывал парню. – Ясно, значит, в такси звоню. Напомни только отцу, что мы договаривались: следующую неделю ты и авто – мои. Тоже имею право на личного водителя.
Так вот как оказывается… водитель… Везёт же некоторым!
Я насыпал заварку в чайничек, залил кипятком – по кухне ещё ярче разнёсся приятный аромат. Дождь барабанил, казалось бы, ещё сильнее, словно в середине октября внезапно началась гроза, зато Вик в коридоре говорил так тихо, что невозможно было различить слова. Скорее всего, такси вызванивает. Только вот почему настолько долго-то?
Будто в ответ на непроизнесённый вопрос послышался глухой звук удара, будто об стену шарахнули, и недовольное:
– Вы что, издеваетесь надо мной? Что значит "в такой дождь"? У вас машины что, игрушечные? От водички сломаются? – в голосе с каждым словом всё сильнее слышалось рычание, Самойлов злился. – Ах, аварий много, ах, не жертвуете водителями… У вас пластинку всех заело, что ли? Да я…
– Простите, он шутит. Спасибо за информацию!
Вырвав трубку из рук Вика, "успокоил" собеседника и сразу же отключился. А потом резко затолкал злющего парня в комнату, сразу закрывая дверь – наверное, чтоб зверь не сбежал. Хотя оставаться с ним в клетке тоже было страшновато.
– Ты чего творишь? – возмущённо зашипел на Самойлова.
– А чего они издеваются? – рыкнул парень и бросил короткий взгляд на окно, аж содрогавшееся от бьющей в него воды. – Как я домой попаду? Все такси уже обзвонил!
– Не страшно, подождёшь немного, я же не выгоняю, – не мог понять такого дикого расстройства. – Не парься, не выставлю на улицу, предложив топать пешком. Да и не зря в конторах в этих волнуются, а вдруг что-то случится? Потом сам же в суд на них подашь. А дождь не будет вечно лить, пройдёт через пару часов.
Вик вдруг замолчал, опустив голову. Как-то так подозрительно и даже немного виновато, будто знал что-то тайное, особенное.
– Что? – не выдержав, спросил его.
– Корнеев, ты дурак? Если бы это на пару часов, я бы на них не орал, но мне заявили, что ливень "обещали почти до утра". Смекаешь?
Ага, смекнул, с ходу! Это плохо, ужасно плохо. Потому что просто так я действительно Самойлова за дверь не выпну, жалко же. Но тогда остаётся только один вариант…
– Смекаю, – отозвался я, тяжело вздыхая. – Значит, останешься до утра. Сказал же, что не гоню.
Ответа уже не услышал – выскочил из комнаты гораздо раньше. А может, его не прозвучало, и были лишь расширившиеся в удивлении карие глаза, ведь Вик такого действительно не ожидал. Да что уж говорить? Даже я не совсем верил, что мог такое сказать.
Возвращаться в комнату я не спешил. Сидел на кухне, следя, как в прозрачном заварнике плавают листья, а напиток приобретает красновато-коричневый цвет, и просто тянул время, позволяя Самойлову чуть успокоиться. Хотя оно никому не помешает, я ведь тоже немного нервничаю… Почему? Не знаю. Вроде бы это совершенно обычное явление – позволить однокурснику переночевать в зале на диване, но меня весь день не отпускает паршивое предчувствие. С Самойловым мы не особо-то и общаемся… а если и да, то слишком странно – на грани вражды и… и…
Достойное определение второй стороны наших с Виком "отношений" я подобрать не мог, не помогали даже чаинки, завораживающие своим танцем. Так что пришлось всё же откинуть мысли в сторону, переставить чашки на поднос и направиться в комнату.
Самойлов там уже освоился: вальяжно восседал за столом и листал оставленные на нём тетради. В той, которая попала в руки Вика в данный момент, он даже пытался что-то внимательно прочесть. Губы двигались, беззвучно произнося слова, глаза скользили по строчкам… Парень выглядел таким сосредоточенным и задумчивым, что я невольно улыбнулся. Самойлов сейчас был почти домашним, словно хищник вдруг расслабился и улёгся на тапках, как самый обыкновенный котёнок. И красивым, неуловимо притягательным.
Я мотнул головой, стряхивая наваждение, и поставил поднос на стол, смещая Вика. Краем глаза приметил, что за тетрадка так увлекла верного врага… и сердце пропустило удар. Чёрт-чёрт-чёрт, вот пусть он только посмеет что-то сказать!
Но, увы, Самойлов молчать не стал.
– Не знал, что ты любитель вот так расчленять книги, – хмыкнул Вик, не поднимая даже взгляда.
Собственно, тетрадка, попавшаяся Самойлову, это так называемая "копилка умных мыслей". Я порой не против провести вечер с хорошей книгой в руках. На страницах тетради сохранены цитаты из историй, мысли, которые мне хотелось бы "не забывать". Порой обычные приколы, которые, возможно, когда-нибудь поднимут настроение не только мне, или же красивые описания, трогающие за живое, а иногда… Да что уж там? Часто! Чаще всего записаны были цитаты, именно для меня несущие в себе глубокий смысл.
– Ничего я не расчленяю, – проворчал, выдёргивая тетрадь из рук парня. – Просто помечаю мысли, которые заставили меня задуматься!
Записи Вик отдал спокойно: поднялся со стула, будто и не интересовался какой-то там тетрадкой, и подхватил с подноса одну из чашек с чаем. Сделав маленький глоток, Самойлов вдруг выдал:
– "Дороги не ведут никуда. Они лежат неподвижно на своём месте, и потому люди могут идти по ним", – процитировал парень. – Это, конечно, о-очень много мыслей тебе подкинуло.
– Это из Страны Оз! – вновь возмутился, ощущая, как щёки заливает румянец. – И… со смыслом.
– Ооо… так, оказывается, ты ещё и сказки читаешь, – уже почти смеётся.
– Вик, пей чай, а! Молча.
Самойлов вроде бы подавил смешок, делая очередной глоток. Но только стоило мне расслабиться, парень вновь дико заржал, будто и не он это недавно злился на нерадивых таксистов.
– Ага… пью… он же успока-аааивающий… – кое-как протянул сквозь смех крашеный болван.
Я ничего не ответил, лишь присел на освобождённый стул и с наслаждением хлебнул из своей чашки. Веселящийся Самойлов – наваждение куда как менее опасное, чем оный в гневе. Так что пусть лучше хохочет, даже и надо мной. Вообще, последнее время начал гораздо спокойней относится к его подколкам.
– Кстати, а кровать-то у тебя ого-го, целый траходром, – чуть помолчав, Вик перевёл тему, присвистывая. – Поди только и водишь сюда девчонок, извращаешься…
И зачем я подумал о спокойствии? Сглазил же! Потому что после такого заявления взвился, зашипев, словно дикий:
– Это кто ещё здесь извращенец, а?
– Разве нет?
Вик даже не обернулся, но голос его звучал безумно ехидно. Показалось даже, что парень специально издевается, чтобы я разозлился и попытался выставить его за дверь. Ага, а он будет упираться, называть меня гадом, не выполняющим обещания – сам же сказал, что не выгоню, – и под конец просто опять устроит мордобой.
– Нет, – ответил коротко, стараясь не распаляться. – Я постоянен – это раз. А два – не вожу всяких там к себе, чтобы ещё и кровать… поганить. Блять, я сплю на ней, вообще-то!
В порыве искреннего раздражения даже сложил руки на груди и демонстративно повернулся к Самойлову спиной. Хотя сомневаюсь, что тот вообще это заметил, ведь на меня даже не смотрел.
– Так ты у нас с кем попало не спишь? – но голос прозвучал почти над ухом.
И вопрос показался таким многозначительным… Вроде бы и с интимным подтекстом, мол, не трахаюсь неизвестно с кем, а в то же время и невинно, будто Самойлов играл моими же словами. Не вожу всяких к себе… сплю на ней… и вопрос Вика, желающего удостовериться: так что, только с близкими можешь заснуть? Так и хотелось ответить положительно, одним коротким словом на оба вопроса, но вместо этого я ехидно протянул, оборачиваясь:
– А ты что, ревнуешь, Витенька?
Только получил не ответ, а полукрик-полустон закончившийся змеиным шипением. Самойлов стоял у меня за спиной, всё ещё держа в руках чашку с довольно горячим чаем. Получилось так, что плечом я как раз задел локоть парня, и всё содержимое чашки вылилось прямиком на Вика, пятном расползшись по майке и джинсам.
– Ебать, Корнеев, ты вообще видишь, что делаешь? – мгновенно забывая о смехе и дурацких вопросах, рыкнул парень.
– А ты сам нафиг так близко стоишь? – в ответ разорался я.
Но противореча собственному недовольному тону, заметался по комнате, пытаясь отыскать, чем бы отчистить одежду Самойлова. Когда же подхватил со стола кухонное полотенце, парень как раз уже стягивал майку, а вытирать мокрое пятно на джинсах в одном не самом цензурном месте получилось бы несколько…
– На, держи, вытирайся, – сунул полотенце в руки парню. – Может, поискать что из моего на замену?
– Думаешь, штаны с твоей костлявой задницы налезут на меня? – хмуро поинтересовался Самойлов.
– Спортивные. Они посвободней будут, – ответил, вскидывая голову. – И майку какую-нибудь…
Слова вдруг застряли в горле.
Мы с Виком стояли так близко, всего в паре десятков сантиметров друг от друга. Его тёплое дыхание касалось моего лица, а яростный взгляд, казалось, лишал возможности двигаться, прожигал кожу. До мяса, до боли, до крови, стучащей в висках. Но отвернуться я не мог – не то чтобы не хотел, просто тело не желало слушаться.
Вик злился, показывал свою силу… и это, как обычно, меня завораживало, безудержно притягивало. Я словно мышь, пойманная удавом – и хочу сбежать, и не могу. Будто под гипнозом стою, зачарованно глядя на недовольного врага.
Самойлов тяжело дышит, у него не получается расслабиться рядом со мной, опять совершившим ошибку. Грудь парня часто вздымается, в руках Вик всё ещё комкает поданное мной полотенце – и от резких движений пальцев под кожей играют мышцы. Сильный… сокрушительно, сминающе. Хищный… словно зверь, привыкший полагаться только на себя, умеющий поймать дичь.
Последней в голову пробирается мысль, которую я недавно уже упорно старался отмести. Красивый. Тонко и резко, по-мужски. Прямой нос, напряжённые скулы, чуть приоткрытые губы – с виду жёсткие и сухие, но… я ведь прекрасно помню, насколько они мягкие, пусть и властные.
И, наверное, если бы не эта дурацкая мысль, я смог бы избавиться от наваждения, успеть отступить, пока не стало слишком поздно. Счёт шёл на секунды, воздух накалялся, эмоциям необходимо было получить разрядку, а я просто залип, не сделав вовремя всего лишь единственный шаг назад.
А Самойлов сделал, но не назад – вперёд. Я даже не заметил, как Вик приблизился почти вплотную и ухватил своего "соперника" за ворот кофты, целуя меня со всей страстью, которая требовала выхода, неважно, в драке или… так. Просто её было слишком много, а мы, словно наркоманы, упивались получаемыми ощущениями: бешеным биением сердец, ноющими пальцами, будто от крепкого удара, резким всплеском адреналина, дрожью, охватывающей тело, – всем.
Это была химия! Иной вариант вражды, своеобразная замена. Самойлов выпускал накопившееся напряжение, я сходил с ума от силы парня, чувствуя практически физическую ярость. Мы ни за что бы не решились на такое в здравом уме, но… кто сказал обратное? Мы – два свихнутых извращенца, которым нравилось происходящее, пусть и лишь в моменты помутнения.
Губы уже горели от поцелуев, но теперь и этого было мало. Руки Вика больше не цеплялись за ткань кофты, они лежали на моей спине, крепко прижимая "жертву" к телу "хищника", ласкали, пробравшись под одежду, вызывая новые волны мурашек. Я тоже вскинул руки, непроизвольно обвивая ими шею Самойлова, запуская пальцы в мелированные волосы, оказавшиеся такими мягкими и приятными на ощупь. Это было правильно, просто необходимо. И почему только раньше я так ненавидел причёску Вика?
Но происходящее… не объятия – сплетение. Словно встретились в битве две змеи, в любое мгновение готовые укусить другую за хвост. Жаркое касание тел, умопомрачительный запах кожи…
А когда воздуха перестало хватать, мы всё равно не оторвались друг от друга. Губы Вика скользнули ниже, лаская мою шею, одновременно приятно и до боли прикусывая кожу. Стон, сорвавшийся с губ, был невольным, нежеланным, но удержать его попросту не удалось. А Самойлов хохотал, веселился, будто мог ещё нормально соображать, воздух тихонько вибрировал от его смеха – и это злило. Но вместе с тем… возбуждало?
О да, именно так! Я хотел быть ближе, тащился от властности, от этих животных повадок Самойлова, и Вик, походу, тоже. Потому что можно было почувствовать его возбуждение, безудержное желание, от которого сводило скулы, а в ногах появлялась слабость. И это именно я не выдержал первым: коснулся пальцами напряжённой плоти Вика через тонкую ткань трусов, срывая с губ всегда такого сурового и никогда не сдающегося парня тихий стон. Он звучал словно музыка, ведь Самойлов наконец-то оказался в моей власти. Хоть на мгновение, на короткий страстный порыв.
А потом ткань уже кажется такой глупой преградой, приходится оттянуть резинку, освобождая возбуждённый член и проводя по тонкой коже самыми кончиками пальцев. И мне это почему-то нравится: ощущать под рукой пульсирующие вены, ласкать жаждущую прикосновений плоть, слышать рваное тяжёлое дыхание партнёра. Возможно, главной причиной был именно Самойлов. Эти затуманенные ореховые глаза, полуприкрытые подрагивающими ресницами, прикушенная почти до крови нижняя губа, низкие стоны, будоражащие душу.
Сейчас он был моим. Воистину! Первый раз за время, что мы знакомы, Вик так легко поддался своему врагу. Ему это тоже приносило удовольствие…
Очередной гортанный стон потонул в глубоком поцелуе. Безумно хотелось чувствовать на вкус губы парня, всего его в данный момент. Мечта главенствовать прокралась в сознание даже в минуты страсти. Только вот мне не дали её окончательно исполнить – теперь уже Самойлов удивлял, переместив одну руку мне на ягодицы, а второй легко расстегнув молнию джинсов.
И уже общие вздохи тонули в поцелуях, и горячая кровь сжигала тело, и наслаждение… оно, казалось бы, было везде: в каждой клеточке, во взглядах, в душном воздухе, в котором мы увязли. Плоть к плоти, пальцы касаются чужих – это одновременно нежно и жестоко, удивительно в своей неправильности. И в необходимости.
Волна оргазма, прошедшая по телу Вика, отдалась и в моем. Наша сперма смешивалась, пачкая ладони, завершая моменты наслаждения. На смену дикому жару пришло ощущение холода – сквозняк тянул из приоткрытой форточки; слабость давила на плечи, в голове постепенно прояснялось.
Только сердце всё так же сильно колотилось в груди. Я смотрел в глаза Самойлову, пытаясь хоть что-то сказать в оправдание случившемуся, но мыслей не было, лишь только долбящийся в висках пульс и приятная слабость в теле. Я не знал, как подыскать правильные слова. Это была страсть, химия, попытка избавиться от ярости! Но мне было… хорошо.
Наверное, Вик тоже не мог привести мысли в порядок – кусал губы и даже не пытался отдёрнуть липкие от спермы пальцы, касающиеся моих. Он словно бы и не хотел. На мгновение рука Самойлова дрогнула, крепче сжимая мою, на губах промелькнула довольная усмешка… и парень отстранился. Подхватил с кровати откинутое полотенце, вытер пальцы о самый край, протянул грубую ткань мне…
– И всё же мне стоило бы переодеться, – были первые слова, которые разорвали тишину. – Даже если то будут штаны с твоей тощей задницы.
Я кивнул, соглашаясь и благодаря верного врага за отсутствие лишних слов. Они были не к месту сейчас. Улыбка говорила о большем.
Автор: ВалеRka (Kuro-rin)
Направление: сёнэн-ай, слеш, ориджин
Рейтинг: R
Пейринг: М/М
Жанр: романтик, ангст, юмор
Размер: миди
Статус: в процессе
Дисклаймер: Размещать на других сайтах можно только договорившись с автором!
Саммари: И вот что делать, если твой друг – гей? Нет-нет, с его нетрадиционной ориентацией я, возможно, как-нибудь и смирился бы. Но чёрт побери, что такого он нашёл в прилипале моего соперника?
Ах да, я отвлёкся. Что делать? Прививать обратно традиционную ориентацию. И лучше – обоим. А для этого стоит объединиться с врагом – проблема-то общая. Главное только, не забыть, что вы соперники, и не привязаться друг к другу…
Написано по заявке - ficbook.net/requests/40934
От автора: Я не удержалась, люблю создавать героев сильных морально, но сломавшихся/"заигравшихся" в какой-то момент ^^''
Главы 20-24
Глава 20 - Уговор дороже денег
С тусклого экрана почти разрядившегося телефона мне ехидно подмигивало цифрами временное табло. Оно, стоит заметить, явно издевалось, ибо неумолимо приближало назначенный "адский час". Даже такая привычная дверь квартиры Ромки, перед которой я сейчас стоял, не решаясь постучать, казалась тёмной, мрачной и отталкивающей. Хотелось просто плюнуть на всё и позорно сбежать, пока никто не видит.
Цифры на табло вновь мигнули, сменяясь. Без десяти пять, а я торчу в коридоре, как полнейший дурак. Зверство какое-то! Зачем Ромыч только придумал этот идиотский ужин?
Нет, сперва я честно попытался проникнуться идеей и к субботнему вечеру практически уверил себя, что ужин – как раз самое то! Сам же хотел получше познакомиться с Черкасовым, чтобы понять, чем тот завоевал любовь Ромки. К тому же с Самойловым мы уже вроде бы вполне спокойно друг на друга реагируем…
Ага, ключевым словом здесь стало "вполне". Если ещё вчера вечером я был настроен на пару-тройку часов дружеского ужина с Ромкой и его возлюбленным, то поутру проснулся с поганейшим предчувствием. Что-то случится! Плохое. Безгранично. А что может быть хуже для Попова, чем моя с Виком грызня в такой день? Которая обязательно будет, если окажемся с Самойловым в одной комнате. Стоит ведь мыслить трезво: что уж говорить об ужине, если мы даже на "прогулке" повздорили?
– Ну и что ты тут стоишь? – раздалось за спиной.
Я чуть было дух не испустил от испуга – это ж надо было так незаметно подкрасться и гаркнуть прямо в ухо! – а заодно едва не пришиб нарушителя спокойствия. Правда, приготовленный для удара кулак оказался перехваченным ещё на подлёте, а я – крепко прижатым к телу "пугателя", коим на деле являлся Самойлов.
– Хэй, попридержи коней, – протянул Вик. – У нас ещё весь вечер впереди. Чтобы найти повод подраться, давай не будем начинать без него! – и добавил тише, но заметно ехидней: – Хотя я понимаю, ты уже не можешь терпеть. Да, ковбой?
– Самойлов, это не смешно… – вместо растрачивания энергии на ожидаемые возмущённые речи я лишь возвёл глаза к потолку и тяжело вздохнул.
Ну правда же, совсем не смешно! Не к месту и не ко времени Вик наездников упомянул. А может, наоборот – как раз к ним. Всё же в гости идём к парочке не самой традиционной ориентации, которая, скорее всего, то-очно знает, что такое "поза наездника". Фак, ну и чертовщина в мыслях копошится!
Чтобы избавиться от извращенских идей, я попробовал их вытрясти – активно помотал головой. Жаль только, левые мысли так никуда и не делись. Зато лицо обдало жаром, что могло значить лишь одно – я дико покраснел.
– А вдруг я не смеюсь? – фыркнул Вик.
– А что тогда? – изображая недовольство, вырвался из "объятий" Самойлова и отвернулся, пытаясь скрыть пылающие щёки. Чего только горят? Смущаться-то смысла нет.
– Нуу… – многозначительно протянул Вик, спиной я чувствовал, что парень зачем-то подбирается ближе, – времени у нас действительно ещё много будет, чтоб поругаться – с этим я не соврал. А ещё ты, стоящий у закрытой двери с убийственно решительным видом, реально напоминал ковбоя перед перестрелкой…
И Самойлов заржал, едва ли не складываясь пополам. Помешало одно – Вик вновь подошёл слишком близко, и получилось, что парень просто уткнулся носом мне в плечо, истерично всхлипывая от обуявшего смеха.
– И всё же не смешно… – проворчал недовольно, хотя улыбка непроизвольно наползала на губы.
Вик к тому моменту уже немного успокоился – по крайней мере, не ржал больше, словно ненормальный, а лишь тихонько поскуливал, стараясь удержаться и снова не расхохотаться. Ой ли! Неужто представшая его взору картина была настолько забавной?
– Кому ка-ак, – простонал Самойлов. Парень всё ещё стоял, уткнувшись лбом мне в плечо, потому сказанное прозвучало как-то глухо и придушенно, потерявшись в толщине куртки. – И вообще, чего ты тут стоишь перед дверью, но не стучишь?
Если честно, я стушевался, не зная, что ответить. Замолк, вновь просверливая взглядом совершенно не дружелюбную на вид дверь, вздохнул тяжело… и поступил как истинно русский человек – последовал правилу: "Лучшая защита – это нападение".
– А ты чего на месте топчешься, слюни мне на куртку пускаешь? – возвестил хмуро, отталкивая от себя Вика. – Стучи! Вызывай хозяев.
– Почему это сразу я? – подозрительно.
– А потому что прикапываешься…
– А ты тормозишь!
Словно сговорившись, мы показательно отвернулись друг от друга, сложив на груди руки и гордо вскинув голову. Типа обиделись, ага… Стоим, молчим. Секунду, другую, третью. Ситуация наиглупейшая, поведение – и того больше! А уж вид-то у нас, пожалуй, "забавней" некуда. Надо прекращать.
– Слушай…
– Вик, я…
Говорить мы начали почти одновременно, снова замолчали – тоже. Я досадливо опустил взгляд в пол, предоставляя возможность сперва высказаться оппоненту, но Самойлов использовать свой шанс не рвался. Почти физически я ощущал, как Вик присматривается, как растягиваются его губы в улыбке, напоминающей ухмылку, как в ехидном прищуре сужаются глаза.
Ну вот, вроде бы и не ссоримся. Совсем! Но чувство какое-то неприятное.
– Просто мне так и кажется, будто что-то случится, – первым всё же подаю голос я и поднимаю взгляд на Вика.
Удивительно, но на деле я немного ошибся – улыбка Самойлова была самой что ни на есть нормальной, даже какой-то завораживающей. Наверное, это и не удивительно, но при мне враг редко улыбался так открыто, точнее, он вообще не бывал раньше в хорошем настроении, когда оказывался вблизи. Теперь же откровенность подкупала… Казалось даже, цвет глаз парня потеплел, приобретая медовый оттенок.
– А мне немного не по себе, – фыркнул Самойлов. – Но мы должны, Корнеев, – парень задумался и добавил: – Кстати, а что может произойти-то?
– Не знаю, предчувствие просто плохое. Поругаться с тобой можем, – ответил, отводя взгляд.
– Зачем? – удивлённо.
– Да блин… не знаю! Просто так. Мы умеем.
– Умеем, – согласился Вик, – но именно это и означает, что всё в наших руках. Давай так: просто договариваемся не собачиться, по рукам? – он вновь открыто и подкупающе улыбнулся.
– А ты уверен, что сам сможешь? – усмехнулся я.
– Уверен!
– Тогда да, хорошо.
И, протянув руку, я нажал на кнопку звонка – пока силы появились это сделать, ну, и чтобы Вик вдруг не передумал да не взял слова обратно.
Трель звонка неприятно разрезала тишину, оставив в воздухе практически видимый порез, а на меня вновь навалилось поганое предчувствие. Что-то будет сегодня, несмотря на все наши уговоры.
Глава 21 - Двойное "свидание"?
Дверь открылась моментально, буквально через пару секунд. У меня даже появилось подозрение, что Ромыч всё это время стоял в коридоре с другой стороны и наблюдал за представлением через глазок. Но судя по довольной лыбе и встрёпанным волосам друга – не наблюдал. Скорее уж, наслаждался последними мгновениями наедине с таким же лохматым Черкасовым, замершим у него за спиной.
Не знал бы, что у них любовь, решил бы – драка. Ну, последствия-то выглядят похоже, вон даже и синяки остаются. Я как раз и залип, замечая один – на шее, чуточку выглядывает из-под ворота водолазки. От засоса. М-да, к счастью, от вражды такого остаться не может по определению, хотя…
Кинул беглый взгляд на Самойлова, подмечая, что у того как раз таки шею не видно, ибо она полностью закрыта арафаткой. Интересно, а если ребром ладони со всей силы садануть по шее, синяк останется? Ну так, чисто теоретически. Вроде должен. А то вдруг я захочу Вика боевым окрасом порадовать?
Хотя лучший вариант, конечно, это тот, которым Ромку "синячком" наградили, но для нас он…
Будто напоминая о своём обладателе, на плечо легла рука Вика – задумавшегося меня деловито подталкивали в сторону зала. А память как назло вновь услужливо подкинула воспоминания об "идеальном успокоительном" – ведь именно такая фраза прозвучала пару дней назад? – которое на самом деле излишне нетрадиционно. Ведь если так вдруг пойдёт и дальше… Представил, что награждаю Самойлова синяком на шее более традиционным способом. Не передёрнуло. Даже не оттолкнуло. Да что же такое творится-то?
От подозрительных раздумий был отвлечён умопомрачительным запахом поповской стряпни. Пироги. Точно пироги!
– С вишней? – зачарованно пропел я, приземляясь на диван и с любовью взирая на блюдо с пирожками.
– Ага, специально для тебя, – улыбнулся Попов и сразу же был перехвачен за талию своим хмурым молодым человеком, который что-то убедительно зашептал Ромке на ухо. Друг мой заливисто рассмеялся, отвечая: – А специально для Тебя у нас, вообще-то, все остальные блюда, – Ромка многозначительно покивал, окидывая нас взглядом, да так и остановился на Самойлове. – Ой, нет, кроме куриного рулета. Он для Вика.
Приятно было подметить, как удивлённо вытянулось лицо Вика, присевшего в кресло напротив. Парень явно не ожидал такого проявления внимания и был приятно поражён. Хех, да уж. Ромыч любит порадовать гостей их любимым блюдом, единственный минус – даже на дружеские посиделки наготавливает кучу разных вкусностей. Хотя, как говорит друг: "Не съедите вы, скормлю отцу".
А кстати, действительно, куда друг предков дел? Тоже на дачу отправил, чтоб "к зиме подготовились"? Ну, по крайней мере, я именно так от своих нынче отвязался.
– Мне? – выдавил-таки Вик, нервно дёргая кисти стянутого уже с шеи шарфа. – Спасибо! Не думал, Серый, что ты помнишь…
– А я и не помню, – в пух и прах разбил его надежды Черкасов, с размаху приземляясь в ещё одно кресло. – Не поверишь, помнит Корнеев.
Я аж пирогом подавился и дико закашлялся, пытаясь восстановить дыхание. Вовремя подоспевший Ромка, пытаясь помочь, подолбил меня по спине и всунул в руки стакан с водой.
– Чего? – прохрипел я, кое-как отдышавшись. – С какого перепугу?
– Так вчера же ты на английском… ответил… – пробормотал друг. – Я ещё удивился.
На английском… Фа-ак!
В памяти услужливо всплыли кадры первой субботней пары, когда полусонный я лежал на парте, мечтая, во-первых, выкинуть из головы Самойлова и наши "поцелуйчики", а во-вторых, спокойно заснуть. Суетящийся Попов с какими-то подозрительными рассуждениями и вопросами о еде в тот момент был как нельзя некстати! Кажется, тогда, чтобы заткнуть-таки Ромыча, пришлось поделиться достоверной информацией… Чёрт, ну что ж я за болван? Ведь всего-то отвязаться хотел. Запомнил просто, как самойловская бывшая пассия жаловалась, что "все мужики как мужики, картошечку, например, жареную любят, а этому рулетик с черносливом подавай".
– Наверное, это был не я, – кое-как натянул на лицо кривую улыбку. – Может, ты Аньку спросил?
– Да как же? – растерянно отозвался Попов. – Помню же, что…
– А может, Тельникова? – многозначительней.
В то же время протянул под столом руку и ухватил друга за ногу, с силой сжимая пальцы. Ну пойми же ты, идиот! Всегда же с полуслова соображаешь!
– Ааа… Да-а, точно, это Анька была, – поморщившись, Рома "поменял решение". – Вот я склеротик.
К счастью, Самойлов вроде бы поверил. По крайней мере, расспрашивать не стал, лишь поблагодарил хозяина за уделённое внимание и сам перевёл тему в другое русло. Спасибо тебе, Вик. Ты прямо-таки прекрасный верный враг!
Кстати, Черкасов действительно оказался нормальным. Скажу даже больше – хорошим. Приятным, юморным, интересным… Я уже через час наших посиделок был согласен отдать ему друга с потрохами и пойти свидетелем на свадьбу, если оная вдруг случится. Ну, неофициальная, конечно. Мировой чувак же! А главное, Ромыча любит – так что ещё нужно?
Вечер и в принципе шёл великолепно: мы опустошили половину стола, потравили друг друга шуточками, над которыми дико ржали – и плевать, что те были не самые смешные, – всё с таким же безумным смехом сыграли в твистер, а потом ещё пару партий в фэнтезийную настольную игру. В предпоследнем я, кстати, пару-тройку раз обыграл Самойлова! Ну, а ещё столько же… грохался прямо на него, не удержав равновесия.
И казалось бы, всё прекрасно, идеально – зря я мучился "поганым предчувствием" всё утро, но… нет!
Дёрнул же меня чёрт под шумок свалить в комнату Ромки, чтобы поглядеть, есть ли у друга какие новые игры. Попов вообще был любителем оных, потому и скачивал что-нибудь интересное чуть ли не еженедельно. Комп у Попова всегда "спит", на рабочем столе ярлык папки, где хранятся игрухи – всё идеально.
Кроме одного – стоило мне только оживить компьютер Ромыча, дверь комнаты скрипнула, впуская внутрь Вика. Самойлов огляделся, скептически хмыкнул, приметив обои в цветочек, и подал голос:
– Неплохо сидим, да? – получив в ответ кивок, продолжил: – А тебе не кажется, что это всё напоминает… ну…
– Что? – пробормотал я, скользя взглядом по мелькающим на экране названиям. Так, в это играл, это не хочу…
– Двойное свидание, – высказал-таки мысль Вик.
– Что? – в очередной раз за сегодняшний день я подавился, теперь воздухом. – Не-ет, ни капли.
– Неужели? Ну ла-адно, – протянул Самойлов. – Тогда норма.
Казалось, он собирался уже уходить обратно в зал, но, сделав пару шагов в сторону двери, передумал. Остановился, прожигая меня взглядом, и заметил:
– Кстати, тебе б не стоило так на пироги наседать. Задница у тебя, конечно, костлявая, но, чувствую, в имеющиеся джинсы скоро влезать не будет.
Поворачиваюсь в сторону Вика, сжимая кулаки – ну получит же он сейчас, гад такой! Это я-то разжиреть могу? Сам бы жрал поменьше, а не за другими следил, придурок.
Самойлов усмехается, смотрит на меня так пронзительно, делает пару шагов, приближаясь…
– Ребят?
Дверь опять скрипит, и на пороге образуются Серёжа с Ромкой. Первый – подозрительный донельзя, весь подобранный, будто готов сию секунду кинуться нас разнимать; второй – обеспокоенный, взволнованный. Блин, вот лучше б не лезли…
Вероятно, Ромка перехватил мой недовольный взгляд и правильно его расшифровал, потому что сразу же всполошился, хватая Черкасова за руку:
– Ой, Серёж, я забыл. Идём, нужно срочно сделать чаю… Да, свежего, я обещал Дэну клубничный.
– Но тут же… – опешил Серёжа.
– Нет-нет-нет, – зачастил Ромка, медленно, но верно утаскивая своего возлюбленного от греха подальше, – я один не справлюсь. Помощь нужна! А ребята вот договорят сейчас и придут. Правда же, Дэн?
Мой короткий кивок, тихий хлопок двери – и мы с Самойловым снова одни. Только вот зря выпустил его из поля зрения, потому что в следующую секунду враг уже оказался у меня за спиной. Горячая рука легла на талию, притягивая ближе, а шёпот коснулся уха:
– И откуда же Дениска знает моё любимое блюдо?
Голос как назло хриплый, суровый такой, вызывающий пробегающие по телу мурашки и пульс, бешено стучащий в висках. Блять, Вик, ты козёл!
– Я и не знаю, это Анька…
– Да неужели? – ехидно.
– Ага.
– Не верю! Признайся, Корнеев, ты ведь откуда-то знаешь.
Руки на талии безумно горячие, дыхание обжигает щёку, сердце бухает в грудной клетке. Секунды тянутся медленно, будто позволяют мне решить, каким же будет ответ. А ведь лучшая защита – это…
Резко оборачиваюсь, оказываясь нос к носу с Виком, подаюсь вперёд и так же пробирающее, как он недавно, шепчу:
– Да, знаю… – побольше интима в голос. – Самойлов, я же влюбился в тебя. Втюрился. Окончательно.
Говорить такое, пусть и шуткой, но очень сложно: голос просто не слушается, дыхание перехватывает. Но Вик всё же вздрагивает. От него пахнет чем-то таким неуловимо приятным, притягательным, а мне в голову почему-то лезут те самые дурные мысли о синяках на шее и о том, что если все эти глупости продлятся ещё немного…
Усмехаюсь и касаюсь губами шеи Самойлова. Поцелуй почти как укус – яростный и уверенный, а ещё почему-то приятный… как будто я таки же поймал врага и теперь главенствую.
– Веришь? – выдыхаю отрывисто, касаясь лбом плеча Вика.
– Корнеев, ты придурок, – тихо отвечает Самойлов. – Не верю, клоун, ты переигрываешь. Шарф тащи.
Резко отстранившись, я бросился в зал за шарфом. Блять, и ведь не врало это моё плохое предчувствие!
Глава 22 - Кажется, дождь начинается
– Ты зачем меня увёл? Они же там поубивают друг друга!
Дар речи Черкасов обрёл лишь на кухне. Словно от наваждения очнувшись, хотел уж кинуться обратно к оставшимся в комнате ребятам, но был скоренько перехвачен за плечи Ромкой и усажен на стул. В руки парню Попов впихнул один из оставшихся ещё "в живых" пирогов с вишней, а на стол поставил пустую чашку.
Потом только ответил:
– Не поубивают. Поругаются немного и успокоятся, а если б мы полезли, то ещё хуже сделали бы. Не знаю, как твой Самойлов, но Дэн умеет распаляться по пустякам, а на этот раз он так посмотрел…
Тяжело вздохнув, Ромка полез в шкаф за заварником. Клубничный чай-то он пообещал, так что надо хотя бы сделать вид бурной деятельности.
– Вик тоже умеет, – протянул Серёга задумчиво, неосознанно принимаясь жевать предложенный пирог.
– Ну вот, так зачем мешать двум идиотам, коли летального исхода не предвидится? – хмыкнул Попов. – Знаешь, мне последнее время даже кажется, что они не ругаются вовсе. Так… цапаются по привычке.
– Возможно…
– Кстати, тебе чай какой заваривать?
Рома повернулся к полулежащему на столе Черкасову и так открыто улыбнулся, будто они не обсуждали пару секунд назад своих готовых прибить друг друга друзей. Как будто всё было прекрасно на самом деле. И ведь Серёга купился!
– Клубничный давай, как и обещался. Разманил ты меня им, – проворчал Черкасов, заглядывая в пустую чашку.
К моему превеликому счастью остаток ужина прошёл без происшествий, хотя просидеть в компании Ромки и Серёжи пришлось ещё чуть больше часа. Парни вообще какие-то удивительно спокойные были: не пытались даже узнать, по какому поводу устраивалось "шоу в комнате", лишь действительно заварили удивительно ароматный клубничный чай. И слава Богу!
А то я сперва боялся попасться, когда за шарфом Самойлова бегал, потом – когда Вик натянул вышеозначенный на шею, чтобы скрыть следы преступления, да в таком виде явился в зал… "Вот точно сейчас заметят засос. Точно… точно…" – всё крутилось в голове, а руки мелко дрожали, расплёскивая кипяток из чашки. Но ведь не заметили! Деловито поправляя арафатку на шее, изобретательный Вик смылся курить на балкон, чем даже внимания к себе не привлёк.
И всё же… вздохнуть спокойно я смог, только когда за нашими с Самойловым спинами захлопнулась тяжёлая дверь подъезда, а в лицо пахнуло свежим воздухом. Теперь-то ребята точно нас не видят, ну, если только не подглядывают с балкона.
– Фух, наконец-то закончилось, – пробормотал я, целенаправленно топая в сторону ярких огней оживлённой улицы.
Дом Ромыча был под буквой "В", а если проще, прятался в самой глубине квартала – что в одну сторону до улицы, что в другую нужно было преодолеть равное расстояние. Лампы-кобры во дворах, как обычно, практически не горели, небо уже потемнело – подступающий сумрак будто бы обнимал за плечи, суля тишину и покой, и в то же время настораживал.
– Так не понравился ужин? – фыркнул сбоку Самойлов.
– Понравился, конечно, просто я имею в виду, что он закончился, и всё обошлось без приключений, – отозвался, чуть замедляя шаг и поворачиваясь к Вику.
Если честно, даже не думал, что он всё ещё идёт рядом. Куда это верный враг направляется, скажите мне на милость? Чего прётся следом?
– Ну-ну, кому как, – хохотнул Вик, многозначительно поправляя шарф.
– Без приключений для Ромки с Серёгой, – не менее многозначительно заметил я.
Вот не напоминай, а! Я дурак, конечно, что решил "проверить", но ведь всё обошлось? Да и что тебе какой-то там засос? Скажешь, что девку новую нашёл, прилипчивую и любвеобильную, какие всегда на тебя клеятся. А уж что случилось, то случилось – не обессудь. Я не сожалею, да и… сам ты, Самойлов, в чём-то виноват, нечего было раздражать глупыми допросами.
Ещё раз недовольно фыркнул, отводя взгляд от Вика и задерживая на вечернем небе. Оно не радовало: тёмное, хмурое, без единой звёздочки, можно сказать, неумолимо чернеющее. Тяжёлые тучи нависали над городом, грозя вскоре разразиться дождём. Кажется, когда мы шли с Самойловым в прошлый раз, тоже должен был пойти ливень. Не пошёл. Зато наверстает своё сегодня.
– Тучи такие нехорошие. Как есть дождина пойдёт, хорошо, что мне недалеко, – сказал непонятно зачем. Вроде бы ни для кого, но Вик всё же услышал.
– Вот не каркай, а! – недовольно. – И так не круто на автобусе домой добираться.
Словно издеваясь над нами, с неба упали первые капли: неприятно похолодили щёки, коснулись волос, осели на одежде. Самойлов поморщился, втянул голову в плечи и рыкнул как-то по-звериному раздражённо. Тело привычно вздрогнуло, откликаясь на "проявление силы". Ох, Дэн, глупый-глупый мальчик!
– А чего это ты на автобусе? – просто чтобы поддержать разговор.
Хотя действительно было интересно. Всё же Вик у нас из богатеньких, да и прекрасно помню, что у лучшего врага уже с восемнадцати лет имелось приличное такое авто, с которым Самойлов носился, словно с дитём. Куда оно делось?
– А того.
– Думал, пить будем? – предположил, косясь на спутника.
Тот скривился, будто лимон целиком сожрал:
– Если бы, – ворчливо. – Я ведь, когда мы хотели друзей разлучить, уже без тачки был. Бате в зад въехали, он решил поступить кардинально: старенькую побитую машинку продать, новую купить. А пока мою приватизировал, гад.
– Даже та-ак, – протянул я, а потом, не выдержав, заржал.
Вик, оставленный без средства передвижения, – это ведь весело. Перед глазами сразу встала картина, как Самойлов, весь сонный и помятый, топчется с утречка на холоде, ожидая маршрутку. Смех стал ещё сильней…
– Что? – рыкнул на меня Вик. – Ничего весёлого.
Дождь набирал обороты. Редкие капли теперь падали заметно чаще и стали, казалось бы, ужасно холодными, словно кусочки льда. К счастью, мы уже преодолели мрачный зев дворов, выбравшись на освещённую улицу, и мчались в сторону остановки. Самойлов, кстати, заскочил под спасительную крышу первым, а потом затянул за шкирку меня, едва не пролетевшего мимо.
– Эмм… Вик, а тебе на какую маршрутку? – спросил, глядя на расписание, хотя уже догадался, каким будет ответ.
– На восемнадцатую, мне же в другой конец города пилить, – устало протянул Самойлов.
Что ж, логично, конечно. Только вот есть одно "но"…
– А ты знаешь, что последняя отсюда ушла в четверть девятого?
– Что?!
Самойлов кинулся к расписанию, задрал голову, внимательно изучая необходимый ему самый верхний пункт, где значился "маршрут №18", и досадливо чертыхнулся. Он с силой сжал кулаки, будто готов был прямо сейчас изничтожить поганое расписание автобусов, а потом тяжело вздохнул, опуская голову. Я даже и не знал, что сказать, и стоит ли вообще, но потом всё же спросил:
– У тебя хоть зонт есть?
– Нет, конечно! – зло. – Разве ж я думал?
– Похоже на Самойлова, – подколол его по привычке. – В такси тогда звони.
– Я не брал с собой телефон…
После данного замечания меня снова пробило на ха-ха. Блин, ну надо же быть таким идиотом, честное слово! Попереться на автобусе в другой край города и даже мобилку не захватить. Хотя… да в целом, не взять телефон – это нонсенс!
– Чего ржёшь? Дай позвонить, – огрызнулся Вик.
Не в силах прекратить смеяться я полез в карман за телефоном, достал тот и протянул Самойлову. Парень честно попытался оживить предложенную технику, но потерпел неудачу. Оказалось, я тоже идиот, ибо мобильный за те часы, что мы провели у ребят, разрядился окончательно.
Ледяной дождь лил словно из ведра, с силой долбил по металлической крыше остановки, создавая непрекращающийся гул. Первой мыслью было предложить Вику вернуться к Попову, но опять беспокоить друзей не хотелось. Они и так устали от нас! Да и отправить Самойлова туда – заставить парня шагнуть под дождь без какой-либо "защиты".
Очередная мысль появилась в голове совершенно внезапно. Сначала даже захотелось откинуть её, ведь я был с Самойловым, а тащить туда его… Но спустя пару минут из объёмного внутреннего кармана куртки мной уже был выужен небольшой зонт, который всегда брался с собой "на всякий пожарный". Он тихо щёлкнул, открываясь.
– Иди сюда, – бросил я, ухватив Вика за руку и притянув ближе. – До моего дома чуть больше квартала. Там и разберёмся с такси.
Глава 23 - Уйти нельзя остаться
Конечно, притащить Самойлова к себе домой было не лучшей идеей. Скажу, даже – паршивой! Но как я мог поступить иначе, когда он…
Кинул беглый взгляд на Вика, который совершенно по-звериному встряхнулся всем телом, сбивая с волос и куртки осевшие на них капли дождя. Раздеваться парень не спешил, замерев изваянием в небольшом коридорчике моей квартиры, лишь пальцы двигались – теребил замок на кармане джинсов, будто нервничал. Или ждал разрешения хозяина?
Нет, ну вот разве мог я его бросить, а? Просто оставить на остановке, зная, что ожидаемой маршрутки не предвидится до шести утра, а такси или родных Вик не сможет позвать, так как телефон дома забыл? Или отвести обратно к парням, которые, скорее всего, занялись уже тем, чем нормальные парочки наедине занимаются? Ах нет, попросить под зонтом довести меня до дома, а на крыльце одолжить его парню и предложить топать пешочком. А лучше вообще – без зонта!
В общем, других вариантов не было, так что выбрал единственно возможный.
– Ты раздевайся, – коротко бросил я, скидывая напрочь промокшую верхнюю одежду и с наслаждением стягивая ботинки.
На удивление, оказалось, что вечно наглый и самоуверенный Самойлов действительно ждал разрешения, потому как после этих слов тяжело, но с облегчением вздохнул. А потом скоренько снял куртку, находя ей новое место – на одном из крючков прихожей. Ботинки Вика – на пару размеров больше моих, однако – так же мгновенно оказались на расстеленной половой тряпке, специально для грязной обуви предназначенной. Сам же парень вновь замер, аки скромная красная девица.
– Само-ойлов – закатывая глаза, протянул я, – что это за внезапный наплыв скромности и повиновения, а? Ты издеваешься? Давай-ка проходи, в своей излюбленной манере сразу фамильярно и нагло – в спальню.
И, ухватив Вика за рукав, потянул его к двери в мою комнату, которая очень выгодно для гостей была прямо напротив входной. Верный враг насмешливо фыркнул, явно скептицизмом отвечая на мои последние слова, но спокойно позволил втолкнуть себя внутрь. А потом действительно привычно нагленько огляделся, казалось бы, примечая все ненужные детали: и забытый прошлым вечером на столе полупустой стакан с кофе, и старенький порванный плакат любимой игры, и совсем девчачью статуэтку кошечки, которую на подоконник поставила мама, потому что "так гораздо уютней". Цепкий всё же у Самойлова взгляд.
– Чай сделать? – спросил я, понимая, что сам слишком замёрз и не смогу обойтись без горячей жидкости.
Вик ничего не ответил, но казалось, что он вот-вот – и мотнёт отрицательно головой. Но вместо этого парень лишь громко чихнул, пряча рот за ладонями.
– Сделать! – вынес вердикт я. – Жди тогда, сейчас чайник поставлю и вернусь, – и, следуя собственным словам, потопал на кухню.
Дождь на улице всё нарастал, капли, превратившиеся в сплошной поток, с грохотом разбивались о стекло окна, из едва приоткрытой форточки тянуло сыростью и холодом. В противовес этому дома было тепло и уютно, в воздухе разносился тонкий аромат корицы и травяного сбора. Мерно шумела закипающая в чайнике вода, тикали часы.
Тело потихоньку согревалось, расслабляясь, сознание улетало, убаюканное спокойствием…
– Чайник кипит, – раздался смешок. – А ведь сказал, что лишь включишь да вернёшься.
Я вздрогнул и обернулся, сонное оцепенение медленно спадало, разлетаясь, словно пыль. Стоящий в дверях кухни Самойлов усмехался, правда, мягко так, по-доброму.
– Слышу! Электрический быстро греется, – по привычке огрызнулся я. – Думал сразу заварить чай и принести в комнату, – кивнул на разместившиеся на столе чашки и баночки с заваркой.
Вик хмыкнул и, подойдя к столу, принялся вертеть жестянки в руках. Банки были безумно простые – тёмно-зелёные, с нарисованными по краю ягодами и совершенно без каких-либо надписей.
– А это что? – подозрительно вопросил Самойлов, встряхнув одну из баночек. Листья в ней сухо зашуршали.
– Травки. Чистые, дачные, ароматные, – ответил я, пожав плечами. – Хорошее успокоительное.
– Ты решил меня успокоить? Думаешь, поможет? – ехидно.
– Не поверишь, я просто мечтаю это в кои-то веки сделать, – фыркнул в ответ. – А что?
– Ммм… А я подумал, ты собираешься подсыпать в чай яду.
– А должен? – прозвучало настороженно, хотя старался бросить вопрос шуточно и безразлично.
– Кто знает?
Самойлов оглянулся через плечо, посмотрев на меня, и поставил жестянку обратно на стол. Жалобно звякнула стоящая рядом чашка, вновь зашуршали листочки заварки, будто призывая к действию. Зато мы с Самойловым замолчали, глядя друг на друга. Вроде бы небольшая словесная перепалка должна была получиться весёлой, но в воздухе вновь повисло напряжение.
– Слушай, мне бы позвонить, – перевёл тему Вик. – Можно?
– Да, – кивнул коротко. – Да, конечно. С домашнего пойдёт? Он в коридоре на тумбочке, ты, должно быть, увидел, когда заходил. Или лучше мобильный включить?
– Не стоит, я с домашнего.
Самойлов благодарно улыбнулся и вышел в коридор, а я кое-как заставил себя подняться и прошествовать к пустому заварничку да чашкам. Пусть согреться уже удалось и так, но раз вода горячая, стоит сделать. К тому же, успокаивающее… А я сегодня уже слишком много нервничал с утра – лишним не будет.
И пусть упорно заставлял себя не подслушивать, всё равно двигался медленно и максимально тихо, ловя доносящиеся с коридора слова:
– Коль, привет. Да, и тебе не хворать, давно как-то не пересекались. Машина моя – ну, в смысле, папина теперь – в гараже стоит? Сможешь приехать?
Хм, а Коля – это кто? Почему не отец Вика, а именно данный странный субъект должен приезжать на их машине?
– Чего? Куда-куда вы поехали? – прислушиваться уже не имело надобности, потому что Самойлов по своей известной привычке разорался. – Какие, к чёрту, дела на ночь глядя? Где? – далее последовала долгая пауза, видимо, собеседник что-то втолковывал парню. – Ясно, значит, в такси звоню. Напомни только отцу, что мы договаривались: следующую неделю ты и авто – мои. Тоже имею право на личного водителя.
Так вот как оказывается… водитель… Везёт же некоторым!
Я насыпал заварку в чайничек, залил кипятком – по кухне ещё ярче разнёсся приятный аромат. Дождь барабанил, казалось бы, ещё сильнее, словно в середине октября внезапно началась гроза, зато Вик в коридоре говорил так тихо, что невозможно было различить слова. Скорее всего, такси вызванивает. Только вот почему настолько долго-то?
Будто в ответ на непроизнесённый вопрос послышался глухой звук удара, будто об стену шарахнули, и недовольное:
– Вы что, издеваетесь надо мной? Что значит "в такой дождь"? У вас машины что, игрушечные? От водички сломаются? – в голосе с каждым словом всё сильнее слышалось рычание, Самойлов злился. – Ах, аварий много, ах, не жертвуете водителями… У вас пластинку всех заело, что ли? Да я…
– Простите, он шутит. Спасибо за информацию!
Вырвав трубку из рук Вика, "успокоил" собеседника и сразу же отключился. А потом резко затолкал злющего парня в комнату, сразу закрывая дверь – наверное, чтоб зверь не сбежал. Хотя оставаться с ним в клетке тоже было страшновато.
– Ты чего творишь? – возмущённо зашипел на Самойлова.
– А чего они издеваются? – рыкнул парень и бросил короткий взгляд на окно, аж содрогавшееся от бьющей в него воды. – Как я домой попаду? Все такси уже обзвонил!
– Не страшно, подождёшь немного, я же не выгоняю, – не мог понять такого дикого расстройства. – Не парься, не выставлю на улицу, предложив топать пешком. Да и не зря в конторах в этих волнуются, а вдруг что-то случится? Потом сам же в суд на них подашь. А дождь не будет вечно лить, пройдёт через пару часов.
Вик вдруг замолчал, опустив голову. Как-то так подозрительно и даже немного виновато, будто знал что-то тайное, особенное.
– Что? – не выдержав, спросил его.
– Корнеев, ты дурак? Если бы это на пару часов, я бы на них не орал, но мне заявили, что ливень "обещали почти до утра". Смекаешь?
Ага, смекнул, с ходу! Это плохо, ужасно плохо. Потому что просто так я действительно Самойлова за дверь не выпну, жалко же. Но тогда остаётся только один вариант…
– Смекаю, – отозвался я, тяжело вздыхая. – Значит, останешься до утра. Сказал же, что не гоню.
Ответа уже не услышал – выскочил из комнаты гораздо раньше. А может, его не прозвучало, и были лишь расширившиеся в удивлении карие глаза, ведь Вик такого действительно не ожидал. Да что уж говорить? Даже я не совсем верил, что мог такое сказать.
Глава 24 - Зверь в клетке
Возвращаться в комнату я не спешил. Сидел на кухне, следя, как в прозрачном заварнике плавают листья, а напиток приобретает красновато-коричневый цвет, и просто тянул время, позволяя Самойлову чуть успокоиться. Хотя оно никому не помешает, я ведь тоже немного нервничаю… Почему? Не знаю. Вроде бы это совершенно обычное явление – позволить однокурснику переночевать в зале на диване, но меня весь день не отпускает паршивое предчувствие. С Самойловым мы не особо-то и общаемся… а если и да, то слишком странно – на грани вражды и… и…
Достойное определение второй стороны наших с Виком "отношений" я подобрать не мог, не помогали даже чаинки, завораживающие своим танцем. Так что пришлось всё же откинуть мысли в сторону, переставить чашки на поднос и направиться в комнату.
Самойлов там уже освоился: вальяжно восседал за столом и листал оставленные на нём тетради. В той, которая попала в руки Вика в данный момент, он даже пытался что-то внимательно прочесть. Губы двигались, беззвучно произнося слова, глаза скользили по строчкам… Парень выглядел таким сосредоточенным и задумчивым, что я невольно улыбнулся. Самойлов сейчас был почти домашним, словно хищник вдруг расслабился и улёгся на тапках, как самый обыкновенный котёнок. И красивым, неуловимо притягательным.
Я мотнул головой, стряхивая наваждение, и поставил поднос на стол, смещая Вика. Краем глаза приметил, что за тетрадка так увлекла верного врага… и сердце пропустило удар. Чёрт-чёрт-чёрт, вот пусть он только посмеет что-то сказать!
Но, увы, Самойлов молчать не стал.
– Не знал, что ты любитель вот так расчленять книги, – хмыкнул Вик, не поднимая даже взгляда.
Собственно, тетрадка, попавшаяся Самойлову, это так называемая "копилка умных мыслей". Я порой не против провести вечер с хорошей книгой в руках. На страницах тетради сохранены цитаты из историй, мысли, которые мне хотелось бы "не забывать". Порой обычные приколы, которые, возможно, когда-нибудь поднимут настроение не только мне, или же красивые описания, трогающие за живое, а иногда… Да что уж там? Часто! Чаще всего записаны были цитаты, именно для меня несущие в себе глубокий смысл.
– Ничего я не расчленяю, – проворчал, выдёргивая тетрадь из рук парня. – Просто помечаю мысли, которые заставили меня задуматься!
Записи Вик отдал спокойно: поднялся со стула, будто и не интересовался какой-то там тетрадкой, и подхватил с подноса одну из чашек с чаем. Сделав маленький глоток, Самойлов вдруг выдал:
– "Дороги не ведут никуда. Они лежат неподвижно на своём месте, и потому люди могут идти по ним", – процитировал парень. – Это, конечно, о-очень много мыслей тебе подкинуло.
– Это из Страны Оз! – вновь возмутился, ощущая, как щёки заливает румянец. – И… со смыслом.
– Ооо… так, оказывается, ты ещё и сказки читаешь, – уже почти смеётся.
– Вик, пей чай, а! Молча.
Самойлов вроде бы подавил смешок, делая очередной глоток. Но только стоило мне расслабиться, парень вновь дико заржал, будто и не он это недавно злился на нерадивых таксистов.
– Ага… пью… он же успока-аааивающий… – кое-как протянул сквозь смех крашеный болван.
Я ничего не ответил, лишь присел на освобождённый стул и с наслаждением хлебнул из своей чашки. Веселящийся Самойлов – наваждение куда как менее опасное, чем оный в гневе. Так что пусть лучше хохочет, даже и надо мной. Вообще, последнее время начал гораздо спокойней относится к его подколкам.
– Кстати, а кровать-то у тебя ого-го, целый траходром, – чуть помолчав, Вик перевёл тему, присвистывая. – Поди только и водишь сюда девчонок, извращаешься…
И зачем я подумал о спокойствии? Сглазил же! Потому что после такого заявления взвился, зашипев, словно дикий:
– Это кто ещё здесь извращенец, а?
– Разве нет?
Вик даже не обернулся, но голос его звучал безумно ехидно. Показалось даже, что парень специально издевается, чтобы я разозлился и попытался выставить его за дверь. Ага, а он будет упираться, называть меня гадом, не выполняющим обещания – сам же сказал, что не выгоню, – и под конец просто опять устроит мордобой.
– Нет, – ответил коротко, стараясь не распаляться. – Я постоянен – это раз. А два – не вожу всяких там к себе, чтобы ещё и кровать… поганить. Блять, я сплю на ней, вообще-то!
В порыве искреннего раздражения даже сложил руки на груди и демонстративно повернулся к Самойлову спиной. Хотя сомневаюсь, что тот вообще это заметил, ведь на меня даже не смотрел.
– Так ты у нас с кем попало не спишь? – но голос прозвучал почти над ухом.
И вопрос показался таким многозначительным… Вроде бы и с интимным подтекстом, мол, не трахаюсь неизвестно с кем, а в то же время и невинно, будто Самойлов играл моими же словами. Не вожу всяких к себе… сплю на ней… и вопрос Вика, желающего удостовериться: так что, только с близкими можешь заснуть? Так и хотелось ответить положительно, одним коротким словом на оба вопроса, но вместо этого я ехидно протянул, оборачиваясь:
– А ты что, ревнуешь, Витенька?
Только получил не ответ, а полукрик-полустон закончившийся змеиным шипением. Самойлов стоял у меня за спиной, всё ещё держа в руках чашку с довольно горячим чаем. Получилось так, что плечом я как раз задел локоть парня, и всё содержимое чашки вылилось прямиком на Вика, пятном расползшись по майке и джинсам.
– Ебать, Корнеев, ты вообще видишь, что делаешь? – мгновенно забывая о смехе и дурацких вопросах, рыкнул парень.
– А ты сам нафиг так близко стоишь? – в ответ разорался я.
Но противореча собственному недовольному тону, заметался по комнате, пытаясь отыскать, чем бы отчистить одежду Самойлова. Когда же подхватил со стола кухонное полотенце, парень как раз уже стягивал майку, а вытирать мокрое пятно на джинсах в одном не самом цензурном месте получилось бы несколько…
– На, держи, вытирайся, – сунул полотенце в руки парню. – Может, поискать что из моего на замену?
– Думаешь, штаны с твоей костлявой задницы налезут на меня? – хмуро поинтересовался Самойлов.
– Спортивные. Они посвободней будут, – ответил, вскидывая голову. – И майку какую-нибудь…
Слова вдруг застряли в горле.
Мы с Виком стояли так близко, всего в паре десятков сантиметров друг от друга. Его тёплое дыхание касалось моего лица, а яростный взгляд, казалось, лишал возможности двигаться, прожигал кожу. До мяса, до боли, до крови, стучащей в висках. Но отвернуться я не мог – не то чтобы не хотел, просто тело не желало слушаться.
Вик злился, показывал свою силу… и это, как обычно, меня завораживало, безудержно притягивало. Я словно мышь, пойманная удавом – и хочу сбежать, и не могу. Будто под гипнозом стою, зачарованно глядя на недовольного врага.
Самойлов тяжело дышит, у него не получается расслабиться рядом со мной, опять совершившим ошибку. Грудь парня часто вздымается, в руках Вик всё ещё комкает поданное мной полотенце – и от резких движений пальцев под кожей играют мышцы. Сильный… сокрушительно, сминающе. Хищный… словно зверь, привыкший полагаться только на себя, умеющий поймать дичь.
Последней в голову пробирается мысль, которую я недавно уже упорно старался отмести. Красивый. Тонко и резко, по-мужски. Прямой нос, напряжённые скулы, чуть приоткрытые губы – с виду жёсткие и сухие, но… я ведь прекрасно помню, насколько они мягкие, пусть и властные.
И, наверное, если бы не эта дурацкая мысль, я смог бы избавиться от наваждения, успеть отступить, пока не стало слишком поздно. Счёт шёл на секунды, воздух накалялся, эмоциям необходимо было получить разрядку, а я просто залип, не сделав вовремя всего лишь единственный шаг назад.
А Самойлов сделал, но не назад – вперёд. Я даже не заметил, как Вик приблизился почти вплотную и ухватил своего "соперника" за ворот кофты, целуя меня со всей страстью, которая требовала выхода, неважно, в драке или… так. Просто её было слишком много, а мы, словно наркоманы, упивались получаемыми ощущениями: бешеным биением сердец, ноющими пальцами, будто от крепкого удара, резким всплеском адреналина, дрожью, охватывающей тело, – всем.
Это была химия! Иной вариант вражды, своеобразная замена. Самойлов выпускал накопившееся напряжение, я сходил с ума от силы парня, чувствуя практически физическую ярость. Мы ни за что бы не решились на такое в здравом уме, но… кто сказал обратное? Мы – два свихнутых извращенца, которым нравилось происходящее, пусть и лишь в моменты помутнения.
Губы уже горели от поцелуев, но теперь и этого было мало. Руки Вика больше не цеплялись за ткань кофты, они лежали на моей спине, крепко прижимая "жертву" к телу "хищника", ласкали, пробравшись под одежду, вызывая новые волны мурашек. Я тоже вскинул руки, непроизвольно обвивая ими шею Самойлова, запуская пальцы в мелированные волосы, оказавшиеся такими мягкими и приятными на ощупь. Это было правильно, просто необходимо. И почему только раньше я так ненавидел причёску Вика?
Но происходящее… не объятия – сплетение. Словно встретились в битве две змеи, в любое мгновение готовые укусить другую за хвост. Жаркое касание тел, умопомрачительный запах кожи…
А когда воздуха перестало хватать, мы всё равно не оторвались друг от друга. Губы Вика скользнули ниже, лаская мою шею, одновременно приятно и до боли прикусывая кожу. Стон, сорвавшийся с губ, был невольным, нежеланным, но удержать его попросту не удалось. А Самойлов хохотал, веселился, будто мог ещё нормально соображать, воздух тихонько вибрировал от его смеха – и это злило. Но вместе с тем… возбуждало?
О да, именно так! Я хотел быть ближе, тащился от властности, от этих животных повадок Самойлова, и Вик, походу, тоже. Потому что можно было почувствовать его возбуждение, безудержное желание, от которого сводило скулы, а в ногах появлялась слабость. И это именно я не выдержал первым: коснулся пальцами напряжённой плоти Вика через тонкую ткань трусов, срывая с губ всегда такого сурового и никогда не сдающегося парня тихий стон. Он звучал словно музыка, ведь Самойлов наконец-то оказался в моей власти. Хоть на мгновение, на короткий страстный порыв.
А потом ткань уже кажется такой глупой преградой, приходится оттянуть резинку, освобождая возбуждённый член и проводя по тонкой коже самыми кончиками пальцев. И мне это почему-то нравится: ощущать под рукой пульсирующие вены, ласкать жаждущую прикосновений плоть, слышать рваное тяжёлое дыхание партнёра. Возможно, главной причиной был именно Самойлов. Эти затуманенные ореховые глаза, полуприкрытые подрагивающими ресницами, прикушенная почти до крови нижняя губа, низкие стоны, будоражащие душу.
Сейчас он был моим. Воистину! Первый раз за время, что мы знакомы, Вик так легко поддался своему врагу. Ему это тоже приносило удовольствие…
Очередной гортанный стон потонул в глубоком поцелуе. Безумно хотелось чувствовать на вкус губы парня, всего его в данный момент. Мечта главенствовать прокралась в сознание даже в минуты страсти. Только вот мне не дали её окончательно исполнить – теперь уже Самойлов удивлял, переместив одну руку мне на ягодицы, а второй легко расстегнув молнию джинсов.
И уже общие вздохи тонули в поцелуях, и горячая кровь сжигала тело, и наслаждение… оно, казалось бы, было везде: в каждой клеточке, во взглядах, в душном воздухе, в котором мы увязли. Плоть к плоти, пальцы касаются чужих – это одновременно нежно и жестоко, удивительно в своей неправильности. И в необходимости.
Волна оргазма, прошедшая по телу Вика, отдалась и в моем. Наша сперма смешивалась, пачкая ладони, завершая моменты наслаждения. На смену дикому жару пришло ощущение холода – сквозняк тянул из приоткрытой форточки; слабость давила на плечи, в голове постепенно прояснялось.
Только сердце всё так же сильно колотилось в груди. Я смотрел в глаза Самойлову, пытаясь хоть что-то сказать в оправдание случившемуся, но мыслей не было, лишь только долбящийся в висках пульс и приятная слабость в теле. Я не знал, как подыскать правильные слова. Это была страсть, химия, попытка избавиться от ярости! Но мне было… хорошо.
Наверное, Вик тоже не мог привести мысли в порядок – кусал губы и даже не пытался отдёрнуть липкие от спермы пальцы, касающиеся моих. Он словно бы и не хотел. На мгновение рука Самойлова дрогнула, крепче сжимая мою, на губах промелькнула довольная усмешка… и парень отстранился. Подхватил с кровати откинутое полотенце, вытер пальцы о самый край, протянул грубую ткань мне…
– И всё же мне стоило бы переодеться, – были первые слова, которые разорвали тишину. – Даже если то будут штаны с твоей тощей задницы.
Я кивнул, соглашаясь и благодаря верного врага за отсутствие лишних слов. Они были не к месту сейчас. Улыбка говорила о большем.
@темы: заявки, творчество, ориджн, яой, Сыграем во вражду, романы