Любовь на острие клинка

[kuro-rin-de]

Название: Любовь на острие клинка
Фандом: Ромео и Джульетта
Автор: ВалеRka (Kuro-rin)
Коллаж:  echelin, спасибо тебе огромное
Рейтинг: R
Пейринг: Тибальт/Меркуцио
Жанр: романтик, ангст
Размер: миди
Статус: закончен
Дисклаймер: все права принадлежат Шекспиру, на героев я не претендую.
Саммари: О да, в свою вражду Монтекки и Капулетти втягивают всех родственников, друзей и знакомых. И племянник князя Вероны, конечно же, не смог избежать такой участи. Только вот любви вражда не помеха, а порой даже наоборот – отсчётный механизм. И с началом этого отсчёта никто уже не сможет сказать, что правда, а что ложь в бесконечных ссорах двух богатых семей.
Предупреждения: POV Меркуцио; альтернативное развитие событий произведения великого классика
От автора: просьба одна – читайте до конца, это не драма, в жанрах её нет
P.S. Дааа... Этот текст Лера любит! И хоть убивайте) Куча чувств и ангста, куча нежностей, но люблю... Даже сама разок с удовольствием перечитала. Меня штырило, пока писала, и штырит от него сейчас. Так что возражения не принимаются



Перед прочтением небольшой список воспроизведения, помогавший автору творить) Всё как есть, начиная от первых сцен и далее - настроение фика.

Музыка

Любовь на острие клинка

Короли ночной Вероны
Нам не писаны законы.
Мы шальной удачи дети,
Мы живём легко на свете.
В нашей жизни то и дело
Душу побеждает тело,
Но Господь за всё за это
Нас простит уже к рассвету.
(© Мюзикл "Ромео и Джульетта")

– Монтекки! – пренебрежительно срывается с губ Тибальта, и он вместе со своими друзьями преграждает путь мальчишкам. – Паршивый наследничек наших врагов, как ты посмел зайти на территорию Капулетти?
– Да пошёл ты! Это не твой город! – вместо обозначенного отвечает Меркуцио, выступая вперёд.
– Ах, племянник князя? Ты связался с этими отбросами? – иронично вздёрнутые брови и усмешка в голосе. – По-моему, ты выбрал не тех…
– Они – мои друзья, а город этот – не ваш, так что мы имеем право находиться везде, где пожелаем, – огрызнулся мальчишка.
И, схватив друзей за руки, Меркуцио потащил их сквозь толпу вздорных Капулетти. Удивительно, но прихвостни Тибальта всё же расступились, шокированные такой выходкой.
– Ты пожалеешь, мелкий, – раздалось им вслед. – Вы не имеете права мне указывать! Это давняя вражда и мы на неё обречены, а теперь и ты с нами.

Я выдохнул на стекло и провёл пальцем по образовавшемуся пятну, вычерчивая на окне перевёрнутую восьмёрку. Бесконечность… Да, именно об этом и говорят мои воспоминания. Уже шесть лет прошло, а развязавшаяся ещё до моего рождения вражда всё длится и длится, она безумно стабильна, как и отношение к нам Тибальта. Этот выскочка, казалось бы, не желает от нас отстать. Только вот теперь мы втроём можем дать ему отпор не только на словах.
Мне тогда было тринадцать лет, и я только сдружился с Ромео и Бенволио. Самый младший среди нас троих: Ромео был старше меня почти на полгода, а Бенволио на год. Не знаю даже, почему именно они стали моими друзьями, как вообще такие разные люди, как мы, смогли сдружиться? Но, вероятно, что-то нас свело вместе. Может быть, судьба?
Я никоим образом не принадлежал к семье Монтекки. Племянник князя Веронского, я вообще не должен был ввязываться во вражду семей. Из-за них у дядюшки одни проблемы, город разделился на два лагеря… Но Меркуцио, конечно, тут как тут! Куда же без меня? Из всех в округе друзьями мне стали именно Ромео и Бенволио. И дружба эта затянула во вражду, о которой я тогда даже не подозревал…
Сколько себя помню, главы семей Монтекки и Капулетти друг друга недолюбливали, но, что удивительно, их волновали лишь личные распри, и они не имели ничего плохого против других представителей враждующего семейства. То же, что медленно разлагало город, больше походило на цепную реакцию – битву синьор Монтекки и Капулетти подхватили родственники, в основном мужчины и парни, стараясь не ввязывать в это женщин и девушек. И вот тогда-то началась настоящая кровавая бойня, разделившая всех парней в городе на две группы – приверженцы Монтекки и Капулетти. Мало кто не попался в эти липкие сети, как муха, которую давно уже поджидает голодный паук.
Нашим пауком стал Тибальт. Казалось бы, он возненавидел Ромео с первого взгляда, наследник Монтекки всегда вызывал у этого парня пренебрежительную гримасу и обязательно удостаивался колкой фразы. Мы с Бенволио как окружение Ромео тоже были причислены к "ненавистным Монтекки". Хотя… Бенволио действительно был из этой семьи, а я сам оказался виноватым. В тот раз я вспылил, и за это получил свою порцию ненависти племянника леди Капулетти.
Для меня до сих пор остаётся вопросом, почему уже достаточно взрослый в то время Тибальт настолько сильно проникся мыслью вражды, что вместе со своей "свитой" начал задирать нас троих. Ведь ясно было, что тринадцатилетние мальчишки, какими были мы тогда – лишь Бенволио уже исполнилось четырнадцать, – не смогут ничего противопоставить восемнадцатилетке с кучей дружков. Тогда мы ещё бегали от них, хоть и не забывали показывать зубы.
А теперь же… теперь мы спокойно можем поспорить, чья компания сильнее: мы втроём или Тибальт со своими прихвостнями. Племянник Капулетти старше меня на пять лет. Это тогда ему было "целых восемнадцать", сейчас же я могу сказать лишь, что ему "уже двадцать четыре", и, к расстройству самого Капулетти, сказаны те слова будут с сарказмом. Старик.
Ну а мне девятнадцать. Чудесный возраст! Ощущаешь себя таким свободным…
– Меркуцио, друг наш, о чём задумался? – вопрос Бенволио оторвал меня от мыслей и "занимательного" вычерчивания знака бесконечности на стекле.
– Я? А знаешь, я тут подумал о бесконечности нашего мира и некоторых событий в нём. Порой, когда всё только начинается, невозможно сказать, будет ли…
– Меркуцио, молчи! – прервал начало моей прочувствованной речи Ромео, схватившись за голову и возведя глаза к потолку.
– Я пустомеля? – с улыбкой.
– Ну, и это тоже…
– А что ещё?
– Хм, сейчас, скорей, зануда, – возвестил друг, кидая в мою сторону лукавый взгляд.
– Ой, ну не надо, – проворчал я, – между прочим, очень интересная и для нас сейчас, возможно, важная тема…
Мы замолчали, даже Бенволио не решился вставить слова, вероятно, задумался на подкинутую мной тему. Я нехотя спрыгнул с подоконника и замер, повернувшись к парням. В доме Монтекки были удивительно большие окна и широкие подоконники. Красиво, просторно… У меня же это было излюбленным местом, вот почему-то притягивало. Бенволио над этой моей манией лишь посмеивался, Ромео же поначалу ругался, что я "будто дитё малое", а теперь уже смирился.
Далеко уходить не стал, так и остался стоять у окна, повернувшись лицом к друзьям и сложив руки на груди. Бенволио и Ромео сидели в креслах за невысоким столиком. Первый, вольготно наклонившись на спинку, полулежал, закинув ногу на ногу. Ромео же был больше наклонён к столу, с которого периодически брал чайную чашку, притом проделывалось это обязательно левой рукой и с превеликой осторожностью, так как на коленях наследника Монтекки лежала большая книга. Именно забота о том, чтобы она не упала, и занимала вторую руку парня.
– А до этого я думал о завтрашнем бале… – обречённо сообщил я, вспомнив об ещё одной тяжкой думе, занимавшей мою голову, и принялся вышагивать по комнате. – Вы пойдёте?
– Не-а, – Ромео лишь ухмыльнулся, покачав головой, – к счастью, меня не приглашали.
– И почему же это к счастью? – не удержался я.
– Да потому, что мне не придётся видеть постные лица прихвостней Капулетти и развлекать их дам! – гордо отозвался Монтекки.
– Ах да… бал устраивается каким-то дальним родственником синьора Капулетти… – рассеянно согласился я, пропуская слова друга мимо ушей.
– Не слушай его, Меркуцио, Ромео обидно, что на приём у враждующей семьи наследника как-то не приглашают! – вмешался Бенволио. – Вот и хорохорится.
– А ты идёшь?
Спросил с надеждой, одному тащиться на глупый бал и взирать там на те самые "постные лица прихвостней Капулетти" не особо хотелось. Но, увы, даже если ребята не пойдут, мне всё равно придётся там появиться хотя бы на пару часов…
– Скажем так, – друг лукаво улыбнулся, – у меня есть приглашение, но я туда не пойду.
Ну вот, опять он "с приглашением"! Я невольно улыбнулся. Бенволио у нас красавец, впрочем, как и Ромео. Но если второму в наследство от матушки достались светлые глаза – и это к тёмным отцовым волосам-то! – то Бенволио был истинным веронцем: темноволосым и темноглазым. А ещё у нашего друга было удивительное обаяние! Наверное, потому девушки за ним толпами бегали, вечно передавая приглашения на очередное празднество.
– Ах, Бенволио, подлец, опять не оправдываешь надежды бедной юной девы! – я картинно закатил глаза и приложил ладонь тыльной стороной ко лбу, изображая предобморочное состояние.
– Меркуцьо, не льсти себе, ты парень, – серьёзно сообщил мне Ромео, но не выдержал и рассмеялся, утыкаясь носом в лежащую на коленях книгу.
Он закрыл книгу и переложил её на стол, оставив почти на середине, потом внимательно посмотрел на меня, перестав, наконец, смеяться.
– Знаешь, – немного недовольно возвестил я, парировать больше было нечем, – я и рад, что не дама, – и повернувшись к Бенволио. – Так значит, опять не идёшь?
– Не хочется, – он развёл руками.
– А мне там одному… Идти всё равно придётся, дядюшка и так уже отчитал, что я игнорирую все приглашения, не появляясь на публике.
Да, дядя, и правда, считал, что я должен поддерживать честь семьи и появляться на всех празднествах, на которые приглашают, ведь Валентину, братцу моему младшему, ещё рановато, как считает князь, хотя он всего на три года меня младше и давно уже на балах постоянный гость. А "вредный я" так подло поступаю и сбегаю с большей части приёмов. Вначале посещал эти наискучнейшие собрания по принципу – два пропускаю на одно прихожу, но недавно князь сделал мне долгий выговор, заставляя "появляться почаще и не вбивать людям ложное впечатление, будто я такой необязательный". Потому вот… приходится упрашивать друзей пойти со мной. Но, как обычно, мало кто этого хочет, веселее врываться на бал в качестве ряженого или танцора, даря себе и окружающим хорошее настроение, а не бродить там по официальному приглашению, развлекая скучными разговорами высокопоставленных синьор.
– Увы, я бы пошёл, но эти девушки уже достали! – друг запустил пальцы в волосы и чуть опустил голову. – Впрочем, как и тебя.
– Меня? Не знаю, что они во мне находят, – пожал плечами, голова нынче была занята другими мыслями, и думать о девушках совершенно не хотелось.
– У тебя оригинальная внешность, да и заболтать можешь любую, – шутливо бросил Бенволио. – Чем не идеальный кавалер?
– Ну-ну, конечно… – усмехнулся я. – Так не идёте? Ни Ромео, ни ты?
– В третий раз вопрос задаёшь, – лукаво, мне вообще кажется, что это любимые его интонация и взгляд. – Не идём, одному тебе мучиться!
Я с сожалением покачал головой и, как думал, обвиняюще посмотрел на друзей. Те, к сожалению, моим взглядам не вняли, продолжая нагло улыбаться: один просто смотрел куда-то в потолок, второй вновь потянулся за чашкой чая, забыв, правда, о книге. Чудесно, ничего не скажешь! Жалости у них нет, бросают друга на произвол судьбы.
– Ладно, ребята, пойду я тогда, а то мне завтра половину ночи придётся не спать, а вы-то будете спокойно отдыхать, – я вздохнул, отлепляясь от окна и подходя к столу. – Поздно уже.
– Оставайся здесь, Меркуцио. Ты ведь знаешь, что в доме Монтекки комната для тебя всегда найдётся, – Ромео улыбнулся, хотя улыбка эта была заметна лишь по глазам, сверкающим над чашкой.
– Нет уж, спасибо, я лучше к себе! Дядюшки никогда не бывает дома, я хоть высплюсь, а здесь опять просидим половину ночи, – усмехнулся. – А мне завтра "в свет".
Напустил на лицо высокомерное выражение, в ответ на это, как и ожидалось, раздался дружный смех сыновей Монтекки. Приняв решение покинуть, наконец, дом друга, подошёл к двери гостиной, где мы, собственно, сейчас и находились, махнул рукой и выскочил в коридор. Остановился у парадной двери, замер, кинув взгляд в зеркало… Да, Бенволио прав, внешность у меня особая, для Италии нетипичная, ей наградила меня мама: чуть заострённые, но всё же и несколько женственные черты лица, светло-русые волосы и яркие голубые глаза. Слишком уж я отличаюсь от семьи дяди, отбиваюсь – ведь даже Валентин внешностью пошёл в отца. Это я белая ворона, но девушки почему-то покупаются на нетипичность.
Тряхнул головой, выбивая из себя задумчивость и даже некую частичку самолюбования, и хотел уже было выйти на улицу, но захлопнул дверь, только открыв. Дождь! Чёрт, а у меня даже куртки с собой нет.
– Ромео, а там дождик, – недовольно сообщил я, возвращаясь в комнату.
Наследник Монтекки лишь кивнул, ничего не сказав, Бенволио приглашающее махнул рукой, предлагая, вероятно, оставаться, сам-то он частенько злоупотреблял гостеприимностью Монтекки. Но я при любых обстоятельствах пошёл бы домой, у меня и костюм не готов, и спать слишком уж хочется… но вот не поиздеваться над Ромео я не смог.
– Пожалуй, возьму вот эту вещицу, чтобы скрыться от капель, – довольно возвестил, вперёд друга перехватывая лежащую на столе книгу.
Я поднял её над головой, будто б проверяя, хорошо ли твёрдый переплёт будет прикрывать от дождя. Ромео шокировано воззрился на меня, открывая и закрывая рот в немом возмущении, как выброшенная на берег рыба. Так и не получив ответа на свой вопрос, но зато вдоволь налюбовавшись реакцией друга, вновь направился к дверям. Оглянулся через плечо, держа книгу у лица:
– Чао, я завтра верну!
И только когда вновь вышел в коридор, вслед послышалось обличающее:
– Эй, книгу верни, дождём все страницы размоет! – Ромео был недоволен.
Я усмехнулся, не отвечая, лишь открывая парадную дверь. Выскочил на крыльцо, пряча книгу за спиной – испортить такую дорогую вещь как-то не хотелось, я же только так, чтоб позлить Ромео, а под дождём и без такой сомнительной защиты как-нибудь пробегу. Переждав минутку, приоткрыл дверь и демонстративно громко крикнул:
– Да не бойся ты, вот твой сборник, я же не идиот его портить! – и толкнул книгу по полу, чтобы она докатилась по гладкому камню как раз до дверей гостиной.
– Болван! – послышалось, когда я уже захлопывал створки парадного входа, Ромео не злился, в голосе явно слышался смех: перекидывание остротами и ругательствами давно вошло у нас в привычку.
На улице было пасмурно и прохладно, капли дождя стучали по навесу над крыльцом, успокаивая и убаюкивая. Весна, почти начало марта… Люблю такую погоду, люблю это время года, а ещё наблюдать за каплями дождя, барабанящими по стеклу. Только вот зря я днём повёлся на тёплую погоду и не взял с собой ничего тёплого, прекрасно ведь знаю, что в это время к вечеру заметно холодает.
Протянул руку, позволяя каплям попасть на раскрытую ладонь, и поморщился, отряхиваясь. Холодно! Ещё раз покосился на дверь в дом Монтекки, где сейчас было тепло и уютно, и где горел, тихо потрескивая, камин, но собрался с силами и шагнул под дождь, сразу же втягивая голову в плечи и опуская лицо. Надеюсь, я успею добраться до дома, пока дождь ещё едва моросит. Хотя какая разница? Всё равно тонкая туника не мешает каплям доставать до кожи.
Пришлось идти очень быстро, почти бежать, да ещё и срезать путь через подворотни. В одной из них мне и пришлось застрять – моросящий дождик сперва чуть усилился, а потом превратился в настоящий ливень, бежать под которым было настоящим самоубийством. Спрятавшись под крышей, которая закрывала узкое и длинное, тянущееся почти через весь дом крыльцо таверны на одной из маленьких улочек "района Капулетти", я тоскливо смотрел на небо, не желающее перестать, наконец, лить воду. Вздохнул, зябко обхватив себя руками и поежившись, сделал ещё шаг назад, отчего почти прижался спиной к каменной стене. Под ливень я попасть всё же успел, потому одежда была промочена насквозь, что приятных ощущений не добавляло: прижиматься спиной к камню было холодно, но и крупные капли, которые обязательно попадали бы на меня, стой я чуть ближе к краю навеса, тоже не горячими были. Из двух зол приходилось выбирать меньшее, но я, конечно же, хотел избежать обоих, потому и старался стать как можно меньше, чтобы и не дотрагиваться до стены и уклоняться от ледяной воды.
– Да я скоро вернусь, только гостинец Лоренцо отнесу, – раздался в паре метров удивительно и неприятно знакомый голос.
Я резко повернулся, кидая недовольный взгляд на спину парня, остановившегося в дверях и продолжающего вещать что-то привязчивому собеседнику про протекающую крышу конюшни. Тибальт! Какого чёрта он тут делает? Ах да, я же "на территории Капулетти", это мне не положено подпирать стены в таких местах, а он-то здесь может делать хоть что. Я, конечно, не одобряю это разделение города на части, но, увы, поделать ничего не могу. А Лоренцо – это коник Тибальта? Чудесное ему имя придумал, высокомерное… как и сам племянничек Капулетти.
Парень, наконец, замолчал и прикрыл за собой дверь, оборачиваясь. Я отшатнулся, прячась в тени и надеясь, что он меня просто не заметит. Да, должен был бы выступить вперёд, сказать что-нибудь едкое, но так не хотелось сейчас лишний раз напрашиваться на драку, поэтому я просто отступил. Но как можно остаться незамеченным, когда ты весь мокрый, напоминающий облезлого кота, стоишь всего в паре шагов от своего "верного врага"? Правильно, никак!
Взгляд карих глаз Тибальта сразу же наткнулся на меня, на губах появилась некая подозрительная смесь довольной улыбки и ухмылки, и парень лёгкой пружинящей походкой направился ко мне. Расстояние между нами было преодолено за пару секунд.
– Меркуцио? Какими судьбами вы здесь да ещё в одиночку? – ехидство так и сквозило в голосе. Ну-ну, наслаждайся своей силой и моим невыгодным положением. – Что же дружок дрянного Ромео делает здесь без своего вождя?
– Да вот, решил прогуляться, а вы против? – всё же не смог остаться в стороне и попробовал огрызнуться.
– Увы, это территория нашей семьи, вам здесь не место…
– Увы, синьор, не вам решать, где стоит мне находиться!
– Ну да, в таком-то виде вас хоть где не узнают, – фыркнул он, оглядывая меня с ног до головы, а потом резко уперся ладонью одной руки в стену рядом с моей головой и, придвинувшись чуть ближе, шепнул: – Лучше б ты не стоял здесь такой мокрый и жалкий, так и прося неприятности тебя найти, – как и всегда в "личных" перепалках Тибальт переходил на панибратское отношение. – Что скажешь? – он ещё чуть наклонился, почти касаясь грудью моей груди, и легонько подул на шею, заставив меня вздрогнуть. – Могу одолжить плащ, если уж настолько замёрз…
– Ничего мне от тебя не нужно… – прошипел сквозь стиснутые зубы, отталкивая племянника Капулетти от себя одной рукой.
– Ну раз ты уверен, – парень фыркнул и, так же резко, как и придвинулся, отстранившись от меня, прошёл мимо в сторону двери в конюшню.
Я же остался стоять, всё ещё прижимаясь спиной к каменной кладке и сжав в тонкую линию губы. Что это за жест доброй воли был с предложением плаща? И какого чёрта этот подонок решился подойти настолько близко? Понял, что на своей территории может оставаться безнаказанным? А откусил бы я ему нос, тогда наслаждался бы Капулетти своей безнаказанностью…
Отряхнувшись, чтобы перед очередным подвигом одежда была хоть каплю суше, выскочил под дождь и, прикрывая голову и лицо руками, кинулся в сторону своего дома. На самом деле теперь было всё равно, холодно мне или нет, хотелось лишь подальше убраться от этой сумасшедшей таверны и её посетителей, а вернее, посетителя. Единственным, кто меня злил и страшил одновременно, был Тибальт Капулетти. Когда мы с ребятами сталкиваемся с его компанией, то лишь ругаемся: устраиваем потасовки, дуэли, просто перекидываемся остротами и ехидными фразами, а вот когда я встречаюсь с ним с глазу на глаз… Вот точно могу сказать, племянник леди Капулетти слишком странный, я просто его не понимаю… Например, как сегодня. Зачем предлагать плащ своему врагу? Он же не шутил, был совершенно серьёзен. Что за глупости?
На пороге дома я появился в ещё более ужасном виде. Казалось, одежду только выжимать, как и меня самого. Прислуга встретила удивлёнными взглядами и пугающими вздохами, а потом… меня препроводили в комнату, заставили переодеться в сухую одежду и впихнули в руки чашку горячей травяной настойки, чтобы "вдруг не заболел". Впрочем, за это я был безмерно им благодарен, руки и ноги замёрзли так, что двигаться совершенно не желали.
А утром я был разбужен жутким грохотом и криками:
– Меркуцьо, просыпайся и быстрее жуй что-нибудь! – кто-то с достаточно немалым весом сел на кровать рядом со мной.
– Бенволио, кто вас впустил? – простонал я, закрывая голову подушкой.
Просыпаться не хотелось, а уж вставать, есть и одеваться тем более. В горле першило, но не так сильно, чтобы к вечеру я заболел. Только присутствие в комнате друзей несколько раздражало, сейчас я желал одного – спать!
– Не поверишь, прислуга! – в голосе друга слышалось ехидство.
– Действительно, не поверю… – из-за подушки голос явно казался глухим. – Они не могли так подло поступить, вы же дьяволы во плоти! Почто так рано? Это же я должен был к вам подойти.
– Эмм… – Бенволио замялся, даже подушка, стаскиваемая с моей головы, прекратила своё движение. – Меркуцио, вообще-то, мы не рано! Ты должен был прийти к Ромео примерно час назад.
– Что?
Я подскочил на кровати, выжидательно уставившись сперва на Бенволио, а потом уже на Ромео. Наследник Монтекки кивнул, подтверждая мои опасения. Да как же я мог проспать? Никогда такого не случалось, всегда просыпался рано утром, почти вместе с прислугой.
– Я просто вчера устал, такой дождь полил…
– Потому мы и здесь! Собирайся, подвиги не ждут! – довольно возвестил Бенволио и долбанул меня по руке отобранной-таки подушкой.
Благодаря непрерывным тычкам и подначкам этих… дураков из моего дома вышли только через полтора часа, практически в обед. Ромео сразу же потащил нас почти что в другую часть города, где было излюбленное место сбора компании Тибальта. Нет, не для того, чтобы нарваться на очередную драку. Просто друг давно уже хотел порисовать фонтан в саду среди зелени деревьев и именно его там заприметил.
Но получили мы как раз то, чего не желали. Когда Ромео уже примостился рядом с фонтаном, а Бенволио развалился на траве, подстелив куртку, на горизонте замаячил племянничек Капулетти со своими прихвостнями. И нет бы, чтобы пройти мимо – мы же, можно сказать, "в кустах" сидели, ну не заметили бы, – так он направился прямиком в нашу сторону.
– Сегодня вы все в сборе, да? – Тибальт устало вздохнул, останавливаясь рядом с нами, со всех сторон послышались смешки его ребят. – Ох, опять на нашей территории да с утра пораньше…
Не понял, это он что, мне о вчерашнем напоминает? Нет, просто чудесно! И вместо того, чтобы молчать и не ссориться, как я планировал вначале, вскочил с травы и с вызовом возвестил:
– Повторюсь, это не ваш город и не ваша территория!
– О Боже, он никак не может понять, – парень фыркнул и возвёл глаза к небу. – Дорогой мой, это наша часть города, – он выделил голосом "наша", а ещё почему-то "дорогой", – была и будет, и вам здесь не место, хоть сейчас и всей компанией, хоть по вечерам и в одиночку.
– А нам плевать! – кажется, я, как обычно, повторяюсь и устраиваю нечто, напоминающее нашу первую встречу: Ромео и Бенволио опять молчат, а я распаляюсь.
– Сегодня ты излишне вздорен и разговорчив, не замечаешь? – он рассмеялся, и смех был поддержан толпой прихлебал. – Это потому что дружки за спиной или просто менее потрёпанный и жалкий вид побуждает к действию?
– На себя посмотри… – прошипел сквозь зубы. – Зато я своими вещами не разбрасываюсь!
Ох, как я же я зол! Он ещё смеет вспоминать вчерашнее? Да он сам, между прочим, плащ мне предлагал. А вот толкнул бы его под дождь, посмотрел бы, кто выглядит более жалко.
Я вскинул взгляд, находя глаза Тибальта. Он стоял на ступеньках небольшой лесенки, ведущей в сад, потому казался намного выше, хотя был со мной почти одного роста. Ну, посмотри на меня, подонок. Он и не возражал, охотно поддержал мою игру в гляделки, раздражая растянувшей губы ухмылкой.
– Вещами – нет, а собой? – он тряхнул головой, отчего тёмно-каштановая чёлка упала на глаза, но взгляда не отвёл.
Послышались истерические смешки его подхалимов, которые всё же поняли, что Тибальт имел в виду, несмотря на своё тупоумие. Бенволио недовольно фыркнул, вставая и подходя ближе ко мне, Ромео тоже приблизился и остановился чуть позади меня, за правым плечом. Собой, значит… Ну-ну, конечно!
– Что, прости? – я сжал рукоять висящей на поясе шпаги.
– Ты слышал! – Тибальт пожал плечами, но рука его переместилась ближе к шпаге – опасался.
– Хочешь драки, да?
– Не то чтобы… но постоять за себя могу.
– Да-а? – удивлённо протянул я, Ромео успокаивающе положил ладонь на руку, которой я сжимал рукоять, пожалуй, у меня костяшки побелели, вот он и забеспокоился.
– Хочешь проверить? – глаза его сузились, и парень первым выхватил шпагу. – Защищайся!
– С радостью, – ответил ему, бросаясь вперёд.
За спиной послышался обречённый вздох Бенволио, будто б говорящий: "Ну вот, как всегда!". Пусть и как всегда, но мы вновь скрестили шпаги с племянником Капулетти. На нём я мог выместить злость, успокоиться… Мне даже это нравилось! Как танец… Мы никогда не могли друг друга достать.
– Ай! – я отшатнулся и чуть было не упал, зацепившись за ступеньку той самой лесенки, на которой сперва стоял Тибальт, но "верный враг" вовремя схватил меня за ворот рубахи, задерживая в подвешенном состоянии.
– Что? Теперь уверен, что я сильней? – он усмехнулся.
– Маленькая царапина ничего не значит! – нахмурился, отводя взгляд.
– Отпустить?
Я вздохнул. Сейчас, конечно, был не в лучшем положении: я, держась о землю лишь пятками, практически висел спиной над лестницей ступеней в пять, удерживаемый за рубаху крепкой рукой противника. Но чёрт, он мне щёку расцарапал своей рапирой! А ведь не доставал никогда… Слишком я задумался в этот раз, не могу же терять сноровку!
– Как пожелаете, – фыркнул, не желая прогибаться и просить, чтобы Тибальт меня не отпускал. Ну-ну, держи меня крепче, конечно…
Вот сейчас он меня отпустит, и ни на какой бал идти не придётся. В лучшем случае получу сильный ушиб, в худшем – сломаю хребет. Не хочется ни того, ни того, но просить я не буду! Ни за что!
Тибальт же покачал головой и легко притянул меня к себе, возвращая в вертикальное положение, потом повернулся на пятках и, махнув своим ребятам рукой, чтоб следовали за ним, ушёл. На этот раз он промолчал. Ни ехидных комментариев, ни замечаний – ничего! Впрочем, за это я был ему благодарен. Единственное, не понимал, почему Капулетти не разжал пальцы и не отпустил меня. Интересно, а отпустил бы я, если б оказался в такой ситуации, зная, что от решения зависит здоровье, а возможно, и жизнь человека?

***

– Больно-о… – я сидел на кровати Ромео и шипел, пока Бенволио промывал каким-то раствором царапину на щеке. – Вредный, противный кот! Поцарапал! А мне сегодня на бал…
– Будешь хвастаться дамам, что это боевые ранения, и ты выстоял один против целой толпы приверженцев Капулетти, – Бенволио улыбнулся и вновь провёл смоченной в ледяной жидкости тряпицей по моей щеке, я скривился.
– Не-не-не, Бенв, не так! – перехватил инициативу придумывания отговорки для меня Ромео. – Они напали на тебя огромным скопищем, ты был не подготовлен и безоружен, – парень замахал руками вскакивая со стула. – А ещё это было на нашей территории, потому, конечно, ты не посмел сбегать и решил ответить им!
Бенволио заржал, слишком сильно надавливая на раненую щеку, мне тоже хотелось улыбаться, но боль не позволяла – хоть царапина была небольшой, но достаточно глубокой, поэтому щека неприятно ныла. Хотелось просто оттолкнуть руки друга, но я понимал, что иначе даже такая лёгкая царапина может причинить гораздо больше неудобств.
– Ага, и оттого получил это ранение! Ах, как они дрались! – кое-как проговорил Бенволио сквозь смех.
– Да-да, мы подоспели только в тот момент, когда Капулетти в страхе разбегались от него, – а это уже Ромео.
– Может, хватит, а? Я просто ничего не буду говорить, а если спросят, расскажу про царапающихся коричневых котов, – всё же улыбнулся, хоть и почти незаметно.
Друзья синхронно покачали головами, замолкая. Да, вот такой вот я плохой, но не хочу рассказывать байки, чтобы понравиться девушкам. Хотя, думаю, на балу стоит с кем-нибудь пообщаться. Например, с юной Луизой – очень симпатичная девушка с воистину идеальными чертами лица, притом, по-моему, её семья выступает за Монтекки.
Ближе к вечеру я покинул дом Ромео и, быстро забежав к себе, чтобы переодеться в парадную одежду, направился на бал. Празднество проходило в одном из домов неподалёку, потому я даже не торопился – прийти с опозданием для меня было не страшно, главное, пробыть здесь как можно меньше.
Передо мной любезно открыли двери, приглашая пройти в дом. Честно говоря, заходить как-то не хотелось, зато появилось желание развернуться и сбежать пока не поздно, но я его переборол и шагнул внутрь. Сразу же нахлынуло множество звуков: громкая музыка, обрывки каких-то разговоров, смех. А ещё внутри меня встречало собственное отражение – это зеркало висело прямо напротив входа. Хм, хорошенько всё-таки этот гад мне щёку распорол, царапина тянется от скулы до подбородка и ведь болит, черт её побери.
Луизу, свою жертву на сегодняшний вечер, в зале приметил сразу, впрочем, как и ненавистного Тибальта, который уже общался с какой-то заигрывающей с ним дамочкой. Сразу идти к девушке не хотелось, так что подхватив с подноса бокал с вином направился к столику с угощениями, всё равно ничего сегодня не ел. Раз пришёл на такое собрание, то хоть получу что-то полезное. У столов столкнулся со своим братцем, Валентин лишь приветливо мне кивнул, а потом скрылся в неизвестном направлении. Ну вот, всегда так… а я ведь его почти двое суток не видел и, вообще-то, переживаю. Валентин ещё не определился, кого поддержать – Монтекки или Капулетти, хотя ему уже шестнадцать, и я очень беспокоюсь, что его выбор падёт на Капулетти. Не хочется, чтобы это разрушило семью. Хотя он вроде бы хорошо относится к Ромео, одно время даже им восхищался… Что ж, его решение – дело времени.
Здесь же, у столов, когда я проглатывал очередной малюсенький бутерброд, меня перехватил один из взрослых Капулетти, которому вражда молодых была не особо важна. Почти час он расспрашивал меня о здоровье дядюшки, брата, меня и далее по списку. Казалось бы, этого старикашку интересовала вся подноготная нашей семьи. Приходилось занимать его разговором, вежливо улыбаясь и стараясь не выболтнуть лишнего и не предназначенного для обсуждения вне семьи.
Когда же дедка кто-то позвал, я чуть было ни вздохнул облегчённо, но вовремя удержался, и только когда он отошёл подальше, уронил голову, радуясь спасению. Схватив со стола последний кусочек еды, отошёл подальше и спрятался от лишних взглядов в одном из тёмных углов зала. Оттуда и принялся наблюдать за происходящим в зале. Луиза щебетала о чём-то с подругой, братец мой исчез, и я был не в силах отыскать его среди гостей… А вот Тибальт был тут как тут. Гордо стоял практически в противоположном конце зала и разговаривал с пожилой дамой, по-моему, матерью владельца этого дома. Плечи его были широко расправлены, тёмные прямые волосы – идеально уложены. В основе своей он говорил, но порой замолкал, внимательно прислушиваясь, и смеялся, запрокинув голову.
Я даже и не заметил, как долго за ним наблюдаю – хотя более интересного объекта всё равно было не найти, – очнулся только когда парень обернулся и взгляды наши встретились. Вначале захотелось резко отвернуться, но я выстоял и добавил во взгляд вопроса. Тибальт изогнул бровь и ехидно улыбнулся, будто б спрашивая в ответ, а чего же я так на него любуюсь. Я сморщил нос и искривил губы, показывая свою великую неприязнь к его персоне, а потом одними губами по слогам произнёс: "А не пойти бы вам?". Племянничек леди Капулетти в наигранном удивлении вскинул брови, показывая пальцем на себя, покачал головой и перевёл указующий перст в мою сторону, а в глазах сталь перемешалась с насмешкой. Я только и смог сделать, что обречённо вздохнуть, возведя глаза к потолку, и махнуть на парня рукой, отворачиваясь, зная, что Тибальт сейчас безумно зол.
Паяц! Не нужны мне твои молчаливые диалоги. Я приглашён на этот бал, впрочем, как и ты, а потому уходить никуда не собираюсь, теперь не собираюсь, чёртов Капулетти – пробуду здесь до самого утра тебе назло!
Ещё немного постояв в зале, я направился вон отсюда, вглубь дома, в надежде найти более укромное и спокойное место, где мне никто не сможет помешать немного отдохнуть от этой суеты. Хорошо бы было отыскать почти такое же широкое окно, как в доме Монтекки!
Смешно, но окно всё же было мной отыскано, и именно на его подоконнике я провёл ближайший час, прислонившись лбом к стеклу и глядя на уличные огни – во дворе были расставлены факелы, которые отсюда смотрелись как огромные светлячки.
– И опять ты, Меркуцио, – совсем близко, всего в паре шагов, раздался голос племянника Капулетти.
– И опять ты, вредный кот… – устало отозвался я, даже не оборачиваясь.
– Острый язычок? А не пробовал следить за тем, что говоришь, я, между прочим, тебя сегодня пощадил, – недовольно, но с каким-то странным скрытым выражением.
– Да мне всё равно, что ж ты не разжал тогда руку? Струсил?
Я спрыгнул с подоконника и хотел было пройти мимо своего врага к выходу из коридора, туда, обратно в зал, но парень преградил мне дорогу, уперев руку в стену прямо перед лицом.
– Струсил? – он нахмурился и повернул лицо ко мне. – Неужели? А сам-то?
Тибальт сделал небольшой шаг ко мне, вынуждая отступить и прижаться спиной к стене. Картина повторяется? Опять я упираюсь спиной о каменную кладку, а надо мной нависает племянник Капулетти, удерживая с одной стороны вытянутой рукой.
– А что я? Когда это я трусил? – вздорно.
– Да даже сейчас, – вторая рука молниеносно опустилась на стену с другой стороны, удерживая меня в импровизированной клетке. – Пятишься, сбегаешь…
– Я сбегаю? И сегодня днём я тоже сбегал, да? Просил, нет, умолял тебя не отпускать меня и пощадить здоровье? – фыркнул, смотря ему в глаза, не смея отвести взгляд, чтоб не проиграть эту битву даже в таком состоянии.
– Идиот, грохнулся бы… – тихо проговорил он.
– Ну-ну, а ты у нас, конечно, зверь и ненавидишь Монтекки, но меня решил пощадить? О спасибо вам, чудесный Тибальт! Это хотел услышать? – просто не мог замолчать, в такой ситуации меня почему-то прорвало.
– Может, закроешь уже рот? – парень поджал губы, выжидающе смотря на меня. Но что вы? Меркуцио, конечно же, не замолчал, даже наоборот!
– А что иначе? Заставишь замолчать, шавка семьи Капулетти? Думаешь, такой сильный, и я с тобой не справлюсь, если будешь затыкать рот? Да мне на тебя плевать! Может, я просто поддался сегодня, чтобы рассказывать девушкам, как дрался с целой толпой Капулетти, а получил только эту царапину, а? – хотелось задеть и разозлить этого идиота, какими бы ни были последствия, мне уже надоело, что из себя первым выхожу всегда я.
– Да, иначе я заставлю тебя замолчать, потому как это словоизлияние мне чертовски надоело, – Тибальт усмехнулся каким-то своим мыслям. – И бесконечный поток ругательств тоже! Не престало так ругаться племяннику князя.
– Я и похлеще могу, сволочь! – процедил сквозь зубы, всё так же смотря ему в глаза. – Надоел! Вечно ты и ты, никогда покоя нет. Щёку мне сегодня разодрал, урод. Мяукать, как кот, ещё не научился, раз царапаешься уже знатно? Заставишь замолчать? Попробуй! Я вот уверен, что не получится.
– Попробовать, значит? Разрешаешь? – он искренне рассмеялся.
– А то же, мне интересно узнать твои особые способы, – я тоже невесело хохотнул. – Ну что стоишь? Дерза…
Дальше договорить я уже не смог, потому что рот мой в прямом смысле этого слова закрыли. Тёплые губы коснулись моих, казалось даже, не целуя, лишь накрывая и действительно заставляя замолчать. Только это было вначале, секунду же спустя Тибальт меня целовал, пусть и без ответа, но требовал. Нет, мне стоило оттолкнуть его от себя, удивиться, что происходит, чёрт возьми, а я же… я ответил. Будто в наваждении, как попавшийся змее птенец. Но самое главное, в тот момент мне это нравилось! Я не думал, что происходит, я этого не понимал, лишь слушал своё тело, наслаждаясь ощущениями. Девушки так не целуются, слишком жёстко и властно, необычно… Воздуха уже не хватало, когда мы разорвали поцелуй. Чужие губы коснулись моего подбородка, шеи, заставив запрокинуть голову, открыться. С шеи поцелуи перешли выше, на щёку, осторожно прошлись по царапине на ней.
Я вздрогнул, резко отстраняясь и выставляя руки перед собой. В голове моментально прояснилось, давая осмыслить всю неоднозначность ситуации, и мои широко открытые глаза поймали рассредоточенный взгляд Тибальта.
– Т-ты…
Он усмехнулся, отступая от меня и проводя пальцами по той самой царапине на щеке, боль от прикосновения к которой и остудила мой разум. А потом племянник Капулетти развернулся и направился вон из коридора, бросив напоследок:
– И всё-таки ты замолчал, заметь, даже надолго, – и слышалось в этом голосе что-то такое удивительно странное и притягивающее, но я не мог и не хотел это понимать.
А когда парень скрылся за дверью, ведущей в бальный зал, я смог только обхватить голову руками, запустив в волосы пальцы, и медленно сползти по стене на пол. Что мы только что делали? Это был поцелуй? Я целовался с парнем, хоть мы с Ромео всегда уверяли, будто такое не для нас?.. Да даже на это плевать, пережил бы, но я целовался с Тибальтом! С ненавистным племянником леди Капулетти, с нашим вечным и верным врагом. Наваждение! Нет, это игры дьявола, он заморочил мне голову и…
Да при чём тут дьявол? Вопрос в другом: зачем это понадобилось Тибальту? Почему он так себя повёл? Неужели только чтобы заткнуть мне рот? Не понимаю… Не понимаю его мотивов, не могу разобраться в себе, ведь я же ответил… почему-то ответил. Просто голову снесло, не было ни одной мысли, но почему? Как же много вопросов, сколько проблем…
Под моими пальцами волосы, скорее всего, были уже похожи на воронье гнездо. Факт моего отступления от самим же поставленных правил как-то не страшил, вернее, он даже отошёл на задний план благодаря другим неисправимым фактам: меня целовал Тибальт Капулетти – раз, и я ему ответил – два. Боже, что же творится? Он ведь просто меня заткнул, а я… всё, хватит, я и не думаю! Да, я даже не вспоминаю!
Не знаю, сколько просидел в таком состоянии, но всё же решил подняться: кое-как принял вертикальное положение и, хватаясь рукой за стену, засеменил в сторону бального зала. Остановившись у дверей, попробовал вести себя более адекватно, по крайней мере, не шататься при ходьбе.
Смех, кому расскажу, что я, гроза девушек, после одного поцелуя не могу вернуть голову на место, так не поверят! Не поверят… Правильно, такого не может быть! Я похлопал себя по щекам, приводя в чувство. Точно, Тибальт просто добивался, чтобы я отправился домой, а нет уж – я не уйду, пробуду здесь до самого конца, пообщаюсь, наконец, с Луизой, возможно, даже продолжу с ней разговор в приватной обстановке. Нет, не так, мне обязательно это нужно! Проведу сегодняшний вечер с девушкой, забуду, что этот грязный ублюдок со мной делал. Да как он посмел?
Теперь недовольство с себя и произошедшего перешло на подлеца Тибальта, который посмел так поступить. Что за глупости? Поцелуи с врагом… Если б об этом узнали, а ещё лучше – увидели Бенволио с Ромео, у них точно с сердцем бы плохо стало. Хотя нет… сперва бы они истерично смеялись с час или полчаса, а потом уже отказало б сердце – от смеха вперемешку с шоком.
В зал я вышел уже во вменяемом состоянии, возможно, лишь немного растрёпанный. И сразу же очень кстати натолкнулся на Луизу. Девушка с радостью подхватила тему общения, напропалую строя мне глазки, и, по-моему, даже была не против продолжить разговор на личном уровне, но я… не смог. Просто не захотел. Распрощался с девушкой, которую ещё сегодня утром желал получить, и покинул негостеприимный дом.
Мне всё мерещились прикосновения и взгляды своего верного врага. Нет, не те, что в коридоре, а другие, преследующие меня в зале. И пусть я не замечал уже Тибальта на празднике, но постоянно казалось, что спину просверливает чей-то внимательный взгляд. Может быть, это мания преследования? Ведь знал я, что наша вражда не приведёт ни к чему хорошему!

***

Самым логичным и правильным было выкинуть из головы недавнее происшествие и забыть о нём, как о страшном сне. Но проблема состояла в том, что произошедшее упорно не желало забываться, наоборот, в голову приходили всё более мелкие подробности, будто бы я, наконец, увидел всё со стороны. Его правая рука, переместившаяся во время поцелуя мне на грудь, как раз туда, где бешено билось сердце; мои пальцы, судорожно цепляющиеся за его рубашку, а ещё странное разочарование, когда пришлось отрываться от целующих меня губ. О Господи, если Тибальт заметил тогда хотя бы малость из моего ужасного и неподобающего поведения, то стоит проваливаться под землю. А он заметил, уверен! Ему-то голову в тот момент не сносило. Это только я такой уникальный!
Со времён злополучного бала прошло уже три дня. Да, Тибальта с компанией мы видели, но, к счастью, новых ссор не затевали. Он будто б притаился, наблюдая за нами исподтишка. Иначе как объяснить то, что мы, будучи на "их территории" у того самого фонтана, ни разу не подверглись нападению? Меня такое затишье радовало, оно давало успокоиться и собраться с мыслями. Но вот всякий раз, когда верный враг появлялся в зоне видимости, настрой куда-то исчезал, заменяясь недовольством и даже некоторым смущением. Племянничек Капулетти так многозначительно ухмылялся, что было понятно – помнит он всё и уверен, что это моё поражение. Мне же в ответ на его кривляния хотелось хорошенько подпортить правильное лицо верным ударом кулака. Но… первым начинать было нельзя – давно уж я вырос из настолько вспыльчивого возраста.
Но встречаться с Тибальтом наедине не хотелось. Когда за спиной были друзья, обещающие постоянную поддержку, я мог мечтать о многом, даже о жестоком убиении противника, а вот уверенности в том, что в личную встречу я не поведу себя, по меньшей мере, странно, не было. Потому я предпочитал находиться рядом с Ромео и Бенволио и не искать неприятностей. Даже ночевал в доме Монтекки, где друг гостеприимно выделил мне комнату – Ромео был только рад, что я столько дней подряд согласился оставаться у него.
Не знаю даже, чего я боялся во встрече с Тибальтом один на один: то ли переживал, что накинусь на этого гада с кулаками, то ли, что устрою долгую словесную войну, в которой он вновь заставит меня замолчать… подобным образом. Увы, как я отреагирую на повторный поцелуй с врагом, было неизвестно. Может, стоит ему пощёчину дать? А что, вполне унизительный вариант!
М-да, ну у меня и мысли… С чего только взял, что такое повторится? В тот раз Капулетти просто захотел вывести меня из равновесия, и не совру, сказав, что у него это получилось. Только вот больше такого не повторится.
Именно такие мысли обуревали меня, когда я вновь сидел на подоконнике в гостиной дома Монтекки и взирал на капли дождя, попадающие на оконное стекло. Сегодня мне обязательно нужно было вернуться в дом дядюшки, он устраивал семейный ужин и желал, чтобы все мы собрались ради такого события. Я бы и рад был, только вот начался этот дрянной дождь, и добраться до дома, не намокнув, было невозможно. В любой другой момент я бы порадовался такой погоде и просто наслаждался происходящим, но сегодня… слишком уж я стремился не злить дядюшку. Потому, поняв, что капли и не собираются прекратить своё падение, попросил у Ромео плащ, чтобы укрыться от дождя, и поторопился добраться до дома.
Путь на этот раз я выбирал более тщательно, предпочитая лучше сделать большой крюк, но пройти весь путь по территории Монтекки, чем сократить время и расстояние, вновь пройдя мимо небольшой таверны, где собираются Капулетти. Но кто сказал, что это я нахожу неприятности? Увы, даже если кто-то думает именно так, они ошибаются. Оказывается, это неприятности находят меня.
Ту злополучную таверну я обходил по огромной дуге, в то же время минуя и любимые места сбора прилипал Капулетти. Только вот Тибальту явно было всё равно, что это именно его я старался не встретить в городе в такое позднее время. Прямо перед моим носом он вышел из дверей одного из домов "территории Монтекки", улыбаясь и перебрасываясь с хозяином, пожилым мужчиной из тех, кому давно уже плевать на войну молодёжи, прощальными фразами.
Эмоций это "чудесное появление", конечно, вызвало у меня кучу. Притом самых разнообразных: от недовольства до странной радости и от безразличия до страха. Но первым осмысленным действием, которое захотелось сделать, было скрыться. Только я бы был не я, если б не показал свою чёртову натуру.
– И что это вы здесь делаете? – не переходя ещё на "ты", недовольно вопросил Тибальта я, когда дверь закрылась.
– О, Меркуцио…
Дождь уже закончился, и я мог видеть его лицо, не скрытое капюшоном. Казалось бы, парень действительно был удивлён тому, что я сейчас стою перед ним, но постепенно на губах его вновь появилась та подозрительная усмешка, а в глазах зажглись смешинки.
– Как видишь, общаюсь со старшим поколением. А вот что здесь делаешь ты? – Тибальту явно было плевать, что я-то обращаюсь к нему вежливым "вы".
– Как любите говорить вы, это моя территория, что хочу, то здесь и делаю, – я фыркнул, отводя взгляд, слишком уж напрягала меня его компания.
– Ах, значит так. Ну что ж, не имею права отрицать! – он рассмеялся, чего весёлого только нашёл?
Я кивнул и гордо прошёл мимо него, радуясь, что этот идиот не стал на этот раз меня останавливать. Однако минут через пять, когда я завернул в одну из подворотен, которая помогала заметно сократить путь, он нагнал меня, останавливая вскользь брошенной фразой:
– А мне всё же больше интересно, что за дела могут быть в такое позднее время…
Стоило бы не ответить, проигнорировать, продолжив невозмутимо шагать дальше, но я всё же устало отозвался, оборачиваясь:
– Личные, например…
– И какие же это личные дела? – он нахмурился, подходя ближе, почти вплотную.
Мы с Капулетти были примерно одного роста, но я всё же чуть ниже, потому сейчас ощущал себя некомфортно. Вот почему даже в росте я ему уступаю?
– А разве вас это касается? – усмехнулся, решая, что если стоять, то до конца.
– Я просто очень любопытен, знаешь ли, – он ухмыльнулся, нет, даже не той усмешкой, что последнее время постоянно играла на его губах, а какой-то слишком… предвкушающей?
Всё же не выдержав, я отступил, всего на пару шагов, но и этого хватило, чтобы немного успокоиться. Близость Тибальта нервировала.
– Любопытство сгубило кошку, – я улыбнулся, посмотрев ему в глаза.
– А кота? – он медленно, даже слишком медленно, сделал шаг в мою сторону. Будто крадётся, честное слово.
– Вы намекаете на себя, синьор? Неужели научились мяукать, а не только царапаться? – эта мысль пришла в голову внезапно и показалась такой забавной, что я не удержался от смеха.
Кстати, та царапина на щеке уже почти зажила – слава моей молодой коже, на которой всё моментально затягивается. Хотя я переживал, что эта гадость будет долгое время портить моё лицо своим присутствием. Боевые ранения я не любил, так же, как и громкие, прочувствованные речи о сражениях. Это глупо, не знаю уж какие дурочки на такое покупаются?
– Ты так хочешь, чтобы я был более похож на кота? – ещё один тягуче медленный шаг в мою сторону.
– Не волнуйтесь, синьор, вы и без мяуканья на него похожи, – я всё никак не могу унять смех.
– Чем это, например?
– Дерзким поведением…
Смех перешёл в тихую истерику – я представил себе кота-Тибальта, недовольно шипящего на тянущего к нему руки Ромео. Кот получился ухоженный, с коричневыми глазами и тёмно-каштановой шерстью, а ещё почему-то с яркой жёлтой лентой на шее.
– Ах, значит, дерзким? – он недовольно поджал губы, делая очередной шаг и почти вплотную приближаясь ко мне. – Мне кажется, или ты ещё не знаком с тем, что действительно можно назвать дерзким?
Ехидство так и сквозило в голосе, отрезвляюще впиваясь своими острыми коготками. Но теперь уже поздно признавать, что последние несколько фраз были сказаны зря…
– Ты не ответил. Кажется, было сказано "дерзким"?
– И что? Разве оно не так? – предвкушая неладное, попробовал шагнуть назад, но меня задержали сомкнувшиеся на талии руки.
– Увы, ты знаком лишь с частью "дерзости", но могу познакомить и с остальным, – зашептал он, прикусывая мочку уха.
Сердце сразу же бешено застучало о грудную клетку, по телу пробежала предательская дрожь, которую я постарался замаскировать под передёргивание плечами, будто в брезгливости, но парень явно заметил настоящую мою реакцию, потому как его ухмылка была почти осязаема. Я упёрся ладонями в грудь Тибальта, стремясь избавиться от объятий, но, увы, держал он крепко и с каждым моим лишним движением лишь сильнее прижимал к себе.
Хотелось сбежать. Позорно, теряя гордость и репутацию, но сбежать… от себя и от Тибальта. А главное, от своего тела. Чёртова реакция, я не должен так… так… явно и остро реагировать на его прикосновения. Это враг, ненавистный Капулетти! Да будь бы на его месте даже Бенволио, я бы, наверное, обрадовался, но он – ни за что! Только вот глупое тело этого не понимает, а ещё, похоже, разум, потому что в объятиях этого парня было удивительно тепло и уютно, так и хотелось расслабиться, прикрыв глаза, обнять за шею и в кои-то веки разрешить кому-то защищать тебя, а не наоборот.
Взяв себя в руки, попробовал было ударить, хорошенько замахнувшись, но этот подонок вовремя отклонился, продолжая удерживать меня, отчего удалось лишь удариться носом о его плечо.
– Дерзким? – задумчивое, сопровождаемое долгим внимательным взглядом, направленным на моё лицо.
А потом тёплые губы коснулись шеи, чуть ниже уха. Лишь прикосновение, даже ещё не поцелуй, но всё равно слишком чувствительное, вызывающее дрожь и сбивающее дыхание. Почему так?! Почему? Смешно, но что именно "так" я даже не мог сказать. Вопроса была два: почему я так реагирую на вроде бы незначительные прикосновения этого человека, и почему Тибальт, наш с Бенволио и Ромео враг, так себя ведёт? Осознавать происходящее, а главное, ощущать такие прикосновения злейшего врага было, по меньшей мере, странно, по большей…
Я вновь дёрнулся в кольце рук – бессмысленно. Держал Тибальт крепко, к тому же, даже не желал отвлекаться от своего занятия и поцелуи, уже более откровенные и сильные, постепенно спускались вниз по шее, к ключицам. Становилось всё сложней сдерживать сбивающееся дыхание, оставаясь уверенным и невозмутимым. О Боже, как? Как в такой ситуации оставаться невозмутимым? Когда…
Да, похоже, первый раз в жизни меня поставили в такую ситуацию, когда в выигрыше, увы, не я, когда я боюсь своей реакции… Да, Тибальт всегда с лёгкостью выводил меня из себя, ломая установившееся хрупкое равновесие, но неужто и в данный момент?..
– Не вырывайся, – шепнул парень, голос его отдавал хрипотцой и заставлял мурашки вновь пробегаться по коже. – Ты же сам просил показать тебе, что может быть на самом деле дерзким! Смотри… и учись.
Вначале в голову затесалась мысль о том, зачем же "учиться", когда я и так считаюсь "грозой девушек" из-за своей странной для наших мест внешности, но легкий поцелуй в ямочку между ключиц всё же усыпил моё самообладание, сорвав с губ тяжёлый вздох. Руки, что и так обвивали меня за талию под плащом, пришли в движение: одна ладонь уползла ниже талии, заставляя меня выгнуться и тесней прижаться бёдрами к парню, а вторая поднялась выше по спине, приподнимая тунику и касаясь кожи.
Какие-то остатки разума кричали, чтобы я поскорей оттолкнул от себя "врага", чтобы избавился от этой дьявольской хватки, но и они испарились, когда властный поцелуй накрыл мои губы. Не ответить… я просто не смог. К чёрту! Хоть раз в жизни я могу на всё наплевать?
Это была война! Нежная и возбуждающая, но всё равно война. Каждый старался перехватить инициативу, только вот в самый последний момент поддавался, чтобы была возможность продолжить. Ведь… ведь не хотелось, чтобы всё это заканчивалось.
Только вот и на этот раз виной всему стали мои слабые лёгкие… Или, возможно, они и не слабые, только вот казалось, что воздух закончился почти моментально. И потому пришлось оторваться от этих мягких губ. А вместе со свежим воздухом пришло осознание и… шок. Я опять не смог сдержаться. Какого чёрта?
Мы стояли и смотрели друг на друга затуманенными взглядами. Руки Тибальта всё так же удерживали меня за… за талию, мои ладони покоились на его груди, уже не отталкивая, пока не отталкивая, но сейчас, я сейчас, только соберусь с мыслями и…
Уверен, он понял, в каком я сейчас состоянии. Слов почти не было, только вскользь брошенное: "Это ещё не всё, что я хотел тебе показать!", а потом парень провёл кончиками пальцев по моей щеке и, отпустив, направился прочь, обернувшись лишь на мгновение, когда уже должен был зайти за угол и скрыться из виду. Да, на этот раз он обернулся. Но я не понимал, нужно ли мне это было, потому что именно та тёплая улыбка, которая появилась на губах "врага" в последний момент и разорвала единственную уцелевшую струну моей души.