Чтобы постельные сцены были хорошими - им нужна долгая "выдержка" (Жизненное правило автора)
Название: Светлая звезда карюкаи
Автор: ВалеRka (Kuro-rin)
Направление: сёнэн-ай, слеш, ориджин
Рейтинг: R
Пейринг: М/М
Жанр: романтик, юмор, ангст, AU
Размер: миди
Статус: в процессе
Дисклаймер: Размещать на других сайтах можно только договорившись с автором!
Саммари: И в наше время в Киото можно встретить прелестных гейш и юных майко. Умные, красивые, просто идеальные… дитя ив и цветов всегда приводили мужчин в восторг.
Я – одна из этих грациозных ив, майко, подающая огромные надежды: юная, прелестная, умеющая поддержать любую беседу, великолепная в танцах, пении и музыке… Стать гейшей для меня всё! Только вот есть одно "но", я – парень. И из-за какой-то глупой выходки всё это может раскрыться самым позорным образом…
От автора: честно признаюсь, Японскую культуру я знаю не так, чтоб ахти. И хоть ради каждой главы этой истории и каждого действия главного героя созваниваюсь с "экспертом", терроризируя знатока культуры гейш глупыми вопросами "а если" и "а как правильно называется" (Наташенька, спасибо тебе огромное за проведённые консультации и за те, что ещё будут!), могут быть ошибки. Потому давайте считать, что мир у нас – некая AU, в которой порой могут быть другие законы? х)
duke17, если б ты не заставила меня, никогда б точно за эту стори и не села XD
Глава 1 - Первая ошибка
Над водой в офуро стелился пар, так и маня к себе уставшее за день тело. Повседневное кимоно бесформенным комком валяется у стены – зачем оно, когда вода так зовёт, обещая минуты блаженства?
Нежный древесный запах дурманит голову, ноги легко ступают по деревянному полу, касаются горячей воды. Тёмные волосы причудливо расплываются по её поверхности, будто бы образуя цветок вокруг майко. Изящные плечи вздрогнули, когда дверь жалобно скрипнула, открываясь, тонкие пальцы схватили лежащее неподалёку полотенце, а взгляд мгновенно был обращён на вошедшую.
– Тише, Кийо-тян, это всего лишь я, – смех женщины разнёсся в воздухе будто звон колокольчиков.
Заметив в дверях Касуми, а не кого-либо из многочисленной прислуги, я позволил себя расслабленно вздохнуть, что, конечно же, не укрылось от глаз зрелой гейко. Усмешка на её губах была прекрасным тому подтверждением.
– Нээ-сама, ну я же просил стучать, прежде чем войти, и не заставлять меня каждый раз нервно подпрыгивать и тянуться за полотенцем! – упрекнул женщину.
– Но именно поэтому я никогда и не стучу, – Касуми улыбается, присаживаясь на колени рядом с моей головой и касаясь пальцами влажных волос. – Ты настолько боишься, что реакция порой бывает мгновенна, но доходит до абсурда. Хватит дёргаться, когда ты в воде, из дверей вошедшему не видно тела, а потому и неясно, сидит ли в офуро девушка или парень.
– Но грудь… – попробовал было возразить я.
– Кийо, ты бы видел грудь Хотару! – нээ-тян фыркнула. – Да если у тебя нулевой размер, то у неё – минус первый – и вновь рассмеявшись, Касуми легонько ущипнула меня за щёку. – Кимоно лучше сидит на безгрудых.
– Ай, Касу-тян, а ещё я каждый раз прошу звать меня нормальным именем! – попробовал извернуться, чтобы гейко не успела схватиться и за вторую щёку, но не тут-то было.
– Ты такой милый, Хикару-тти!
И не жалея повседневного, однако дорогого кимоно, сестрица кинулась обниматься, обвивая руки вокруг груди. Вот всегда она так, будто дитя малое, а ведь уже половину четвёртого десятка прошла.
Да, кстати, моё настоящее имя – Хикару. Просто Хикару, ибо фамилия для меня давно уже потеряла свой смысл: что та, которая была дана с рождения, что нынешняя. Мне девятнадцать лет и я майко, хоть и парень.
Как такое получилось, если уже много веков гейшами становятся исключительно женщины? Ну, бывают же исключения! Ведь когда-то давно девушка и мечтать не могла стать гейко… Но я – не исключение, скорее, хорошо сокрытая тайна.
Увы, мужеством своего покорного слугу природа обделила – я всегда был излишне хрупок и изящен, и лицо имело нежные черты, будто у девушки. А ещё любил танцы, музыку и пение и… просто боготворил гейш. Только вот уже лет в шесть прекрасно знал, что такому, как я, никогда не удастся сидеть с ними за одним столом в качестве клиента. Слишком беден был.
Мы с сестрой едва перебивались на деньги, которые она зарабатывала, а я – приворовывал. Она никогда не говорила, что стало с нашими родителями, да и вообще, если честно, с сестрой мы мало разговаривали. Нээ-сан никогда меня не любила, казалось даже, она не любила ничего кроме денег…
С Касуми я познакомился в возрасте девяти лет, ей тогда было всего двадцать пять. Красивая и гордая гейко, от вида которой у всех проходящих мимо мужчин перехватывало дыхание. Конечно, я был в их числе, только, скорее, считался восторженным ребёнком, замершим прямо на пути девушки. Просто не мог пошевелиться, восторженно разглядывая изысканное кимоно наследницы окия.
И сперва даже не смог ответить на вопрос, заданный мне улыбающейся гейко. Не помню уже, как он звучал, но зато точно знаю, что Касуми я позабавил. Конечно, это ведь действительно забавно – худой длинноволосый мальчишка в тонком платьице с плеча сестры, перешитом на него. Только вот Касу-тян тогда на самом деле приняла меня за девчонку. Это и стало переломным моментом в моей жизни!
Почему-то атотори решила привести "странную молчаливую девчушку" с собой в окия. Хотя что говорить, ей как преемнице была возможна такая блажь, правда, в разумных пределах. Наверное, притащить с собой в дом какое-то странное существо глава окия считала разумным и позволяла своей младшей дочери.
Но каково же было удивление атотори, когда "миловидная девчушка", которую она силой затащила в ванную, оказалась не девочкой, а мальчишкой. Хотя вру, шок от известия прошёл почти мгновенно, заменившись смехом, похожим на звон колокольчиков. А потом… Касуми просто предложила мне стать гейшей.
И формально она мне никакая не сестра, хоть и зову я её онэ-сан, она – моя приёмная мама. Но в то время Касу ощущала себя слишком молодой, потому и просила звать себя "сестричкой", хоть и приняла меня в свой род. Она как-то удивительно легко смогла скрыть от всех, что я парень, и "удочерить" под именем Кийоко. Не зря эту женщину назвали Касуми – туманная дева сможет любую тайну покрыть своей магической пеленой. Так же, как скрыла мою десять лет назад, как прячет её до сих пор, упрямо заявив всем, что все необходимые приготовления для своей "имото-сан" будет делать сама.
Конечно, многие, в том числе и Окаа-сан окия, наша глава, посчитали это глупой блажью, но современность стёрла некоторые законы, а Касуми всего лишь успевала прибежать вперёд прислуги и "надеть" на меня нижнее кимоно. Изящность данного мне природой тела делала остальное, не позволяя людям раскрыть бережно хранимую тайну.
Сейчас она говорит, что дала мне возможность стать гейко, потому что видела потенциал. Мужчина лучше понимает другого мужчину, чувствует изменяющиеся интонации голоса, знает, что может свести клиента с ума и заставить привязаться к тебе. А душевная привязанность – одна из составляющих успеха майко и гейш. Но то сейчас, а тогда Касуми-сан даже слова не могла сказать, запинаясь каждый раз, когда я задавал ей этот вопрос.
– Хикару, – уже более серьёзно окликнула меня Касуми, расцепляя руки и выпрямляясь, – если честно, я по делу.
– Что-то случилось? – я обеспокоенно оглянулся, пытаясь перехватить взгляд женщины.
– Ну, ты же знаешь, что уже через месяц станешь настоящей гейко, пройдя церемонию?
– Конечно, – я счастливо улыбнулся ей. – Всё же давно уже жду этого, а Окаа-сан почему-то всё отодвигала её.
– Да, Кийоко – наша Светлая звезда. Ты самая любимая и известная майко, да большая часть гейш не сияет в карюкаи так, как сияешь ты, мой Хикару, – вновь зазвенел её смех, а пальцы нежно провели по моим волосам. – Пусть я сейчас почти отошла от дел, но зато безмерно горжусь тобой.
– Но? – я нахмурился. – Онэ-сан, я отчётливо слышу это "но" позади всего, сказанного тобой.
– Но Окаа-сама, хоть и соглашается с твоей неоспоримой популярностью… – Касуми явно пыталась начать издалека, но выдержать не смогла, эта детская черта до сих пор осталась в женщине: – Хикару-тти, кажется, она окончательно свихнулась!
– Что случилось-то?
– Она решила, что хоть ты и популярная майко, но ведёшь себя неподобающе. Потому вместо обычной "смены воротничка" хочет провести церемонию мидзуагэ по другим правилам, "продав твою невинность" – нээ-тян отвела взгляд.
– Чего? – я аж вскочил, обдавая сестрицу водой. – Касуми, это же нонсенс! Такое делали только юдзё, но гейко – никогда! Гейко – не игрушка для секса, мы… мы… Эта старуха сошла с ума!
Гейши ни-ког-да не продавали себя – это правило, которое, увы, знают лишь немногие. Чаще всего иностранцы, веря третьесортным книженциям и фильмам, считают, что майко обязана продать свою девственность какому-либо старому толстосуму, но это не так! Мидзуагэ всегда означал смену кимоно, а потому большие траты и первый выход майко в свет в качестве гейко, потому с ним связывали также и прибыль, или "первый улов". Жаргонный же вариант пошёл от юдзё или же проституток, которые как раз и продавали свою "невинность". С какой стати старуха вдруг решила так поиздеваться надо мной?
– Окаа-сан видела тебя на последней чайной церемонии, – едва слышно прошептала Касуми, накидывая полотенце мне на плечи. – Я всегда говорила тебе вести себя скромней.
– Но я ведь…
– Она сказала, что "наша Светлая звёздочка Кийо скорее уж Тёмная ибо ведёт себя будто профессиональная юдзё". А потом добавила, что раз ты можешь тащить на себе такие долги перед окия и в то же время так поступать, то и ей простишь маленькую блажь.
Я молчал, не зная, что сказать в ответ на эти слова. Руки нээ-тян крепко вцепились в укрывающее меня большое махровое полотенце, и было ощутимо, как сильно они трясутся – Касуми тоже волновалась, всё же она моя мать, хоть и приёмная, и действительно любит меня.
– Если церемония будет проведена, всё раскроется, – прошептал, наконец, я.
– Наверное. Но на торгах последнее слово будет за тобой – женщина подалась вперёд, крепко-крепко меня обнимая. – Может, ты сам уйдёшь? Займёшься… чем-нибудь мужским?
– Я? – усмехнулся, обнимая Касуми в ответ. – Касу-тян, я умею музицировать, прекрасно петь, танцевать, могу вести беседы и сводить мужчин с ума одними разговорами, движениями да взглядами… но это – удел гейш, и он – моя неотъемлемая часть.
– Прости, что когда-то предложила тебе такую интригу… – голос её дрогнул.
– Нээ-тян, это не ты предложила, это я всегда о том мечтал! – усмехнулся. – И не грусти. Я – Светлая звезда майко в этом карюкаи, а ты – всем известная Туманная дева, уж мы-то обязательно придумаем, как сохранить тайну и открутиться от позорного сравнения меня с юдзё.
Касуми лишь кивнула в ответ, всё так же пряча лицо у меня на груди. Она уже не верила, что сможет справиться с туманом, окутывающим наш секрет, а я – надеялся, что удача, как и раньше, всегда будет на нашей стороне.
______
Карюкаи – собирательное название культуры развлечений, дословно: мир ив и цветов.
Офуро – ванная из дерева в японском стиле.
Гейко – гейша на киотском диалекте.
Майко – ученица гейши (следующая ступень после сикоми и минараи).
окия – дом гейш, в котором живёт семья Окаа-сан, а также майко и начинающие гейко.
Атотори – наследница окия.
Нээ-сан, онэ-сан – старшая сестра.
Имото-сан – младшая сестра.
Юдзё – "цветы" карюкаи: проститутки и куртизанки.
Глава 2 - Спасенья нет
Сегодня майко Кийоко была как обычно прекрасна и грациозна. Чиста и светла, будто юный цветок, едва раскрывший свои лепестки. Яркое кимоно притягивало взгляд, кандзаши в волосах покачивались в такт шагам – маленькие белые цветочки из бумаги и ленточек, они добавляли прелестной майко какой-то детской невинности. Но её прямые взгляды и улыбка на прикрытых веером губах говорили об обратном. Странное и притягивающее сочетание.
Традиционный макияж ничуть не портил лица Кийоко и её улыбки, как часто бывало у других гейш и майко, наоборот он придавал идеальным, хоть и немного резковатым чертам, особую изысканность. Тонкая полоска светлой кожи у самых волос, которую едва коснулись белила, на глазах чёрные стрелки с красными кончиками, длинные загнутые ресницы бросают тень на щёки… Как и принято у майко, красной помадой накрашена только нижняя губа, но и это кажется безумно притягательным. Кийоко каждой своей чёрточкой, каждым движением привлекала внимание.
Только сейчас, закончив выступление и посидев немного с гостями, майко вместе со своей онэ-сан торопилась прочь из о-тяя, у них были другие, более важные дела.
Мы с Касуми сбегали с о-дзасики, сославшись на то, что гейко стало дурно, но без своей "милой имото-сан" она отказывалась уходить, пугая мужчин прекрасно сыгранным плохим самочувствием. Конечно же, ей строжайше запретили себя мучить и отправили в окия вместе с младшей сестричкой. Атотори было позволено всё, хотя другие гейко побоялись бы гнева Окаа-сан и стоически терпели бы "дурноту", улыбаясь и развлекая мужчин. По крайней мере, так бы сделал я, если бы не нуждался так в паре свободных часов, чтобы собраться с силами и поговорить с главой окия.
Неделя прошла с того момента, как узналась глупая затея Окаа-сан. Каждый день я надеялся, веря, что глава всё же отменит своё решение и позволит лучшей майко окия не позориться, проводя церемонию таким образом, но женщина не одумалась. Ками, это же нереально! Я с девяти лет в окия, прошёл весь путь: вначале в качестве сикоми – около пяти лет точно, до четырнадцати, – потом полгода в качестве минараи, и вот майко… Правда, церемонию смены воротника мне назначили удивительно рано, обычно гейко становятся в двадцать лет, это как подтверждение нашего совершеннолетия. Но Окаа-сан заявила, что двадцать мне через полгода, можно чуть изменить правила. Знать бы, что она решит сделать такое, всячески бы твердил, что против, а после вёл до совершеннолетия себя как паинька.
Только подумать! Мидзуагэ, которую устраивают лишь юдзё, а не классическая эри-каэ. В принципе вся церемония должна бы была состоять из замены моего цветного, вышитого золотыми нитями воротника на белый и гладкий, как носят все гейко, и "роспуска волос", когда все в окия по очереди, начиная с Окаа-сан, разрезают ленты причёски. А жаль, кстати, такую распускать, первый раз сегодня сделали – на мне очень красиво смотрится.
Так что сейчас придётся всё же решиться и сходить к Окаа-сан. Возможно, если я извинюсь и пообещаю никогда больше не вести себя подобным образом – хотя как я себя вёл, это расстрел за чуть более откровенные взгляды? – то женщина простит свою Светлую звёздочку. Она никогда не любила меня, но всегда прощала за совершение разнообразных глупостей!
– Простите, Окаа-сан, я могу с вами поговорить?
Женщина сидела в гостиной, играя со своей подругой в маджонг. На вошедшего меня обе взглянули устало и немного раздражённо – помешал беседе двух старух. Подруга главы окия гейко никогда не была, но поговаривали, что они выросли вместе, потому часто общаются и сейчас. По слухам, Имамура-сан когда-то помогла нашей Окаа-сама вытянуть разваливающееся окия, хотя я никогда не замечал за этой пожилой дамой особого состояния.
– Да, Кийоко, что случилось?
Она всегда обращалась ко мне исключительно по имени, игнорируя именные суффиксы. Просто Кийоко. То ли подчёркивала этим своё более высокое положение, то ли показывала, что на самом деле мы достаточно "близки", связанные хоть и не настоящими, но семейными узами.
– Окаа-сан, я хотела спросить вас о церемонии. А ещё извиниться. Простите, пожалуйста, что вела себя неподобающим образом, такого никогда больше не повторится, я не опозорю славное имя гейко легкомысленным поведением, – произнёс, ощущая, как сердце в груди сжимается в ожидании слов женщины.
– И что ты хочешь услышать от меня сейчас? Слов одобрения? – она усмехнулась, прикрывая губы веером. Старая привычка, наверное, Окаа-сан никогда не была красавицей, но гейко она была хорошей.
– Вы действительно решили провести церемонию так? А как же эри-каэ? Его не будет? Я просто надену на следующий день новое кимоно и парик гейко? – вскинул до того почтительно опущенную голову. Прошу, скажи, что всё будет по правилам! Я не хочу терять всё из-за какой-то жалкой церемонии взросления.
– Эри-каэ будет, этого я не могу лишить нашу лучшую майко. К тому же то традиция.
Веер легко покачивался в такт движениям руки, но мне это колыхание воздуха и кружевной ткани казалось более похожим на маятник. Будто отсчётный механизм, движущий стрелку часов к моей погибели – тик-так, тик-так, скоро закончится жизнь в образе майко. Но кем я буду тогда? Ни на что не способный мальчишка! Умный, конечно, умеющий поддержать беседу, но без жилья и профессии. И без денег, чтобы хоть как-то устроиться. Касуми будет биться за своего сына-дочку, но за такой громадный позор Окаа-сан не простит даже любимую дочь и атотори окия.
– Но тогда мидзуагэ…
– Она тоже будет, почти такая же, как раньше проводили Юдзё. Ты довольна, Кийоко? – жестокость в прищуре глаз, кажется даже, будто она догадывается о том, что я не девушка.
Но тогда зачем весь цирк? Сразу выгнала б из окия. Или жаль денег, что платят за общение со мной, за чудесные представления, устраиваемые Светлой звездой?
– Но почему вы так? – всё же не выдержал. Наверное, эта вспыльчивость у меня от Касуми, как говорится, "с кем поведёшься", а Касу – единственная, с кем я действительно откровенен.
– Кийоко, я считаю, что моя жестокость сейчас будет полезна для тебя в будущем. Ты – член моей семьи, дочь Касуми, но твои поступки порой… я и опытные гейко не можем их понять. К тому же, ты действительно чиста, потому мы и можем провести церемонию так.
Я кивнул и сразу опустил голову, жалея уже, что волосы сейчас уложены причёску, и длинные пряди не могут закрыть пылающее лицо. Значит, это послужит мне уроком, да? Непонятные вам поступки? Я всё делаю по правилам, старуха, не издевайся!
– Но неужели я настолько плоха, Окаа-сан? – жалобно, пытаясь сыграть на её чувствах, которых никогда и не было. Бессердечная сволочь.
– Ты не плоха, потому церемония будет проведена не публично, как у "цветов" карюкаи, а тихо, только для избранных. К тому же я позволяю выбрать претендентов тебе самой и оставляю за тобой последнее слово. Разве этого мало?
Было предельно ясно, что дать женщине честный ответ – навлечь на себя гнев главы окия. Потому пришлось безропотно согласиться, пытаясь придумать другой выход, освободиться от этой кары. Но выхода больше не было – церемония обязана была состояться! Огромные надежды рушились на глазах, осыпая душу осколками. Я не хочу, чтобы вся жизнь исчезла. Я – гейко!
– Простите за мои вопросы, Окаа-сан. Я понимаю, что вела себя неподобающе майко. Спасибо, что даже в этой церемонии вы позволяете мне решать всё самой.
И заметив разрешающий кивок главы окия, гордо вышел из комнаты. Но только дверь закрылась за спиной, кинулся в сторону комнаты нээ-тян, едва не разрывая полы кимоно – не предназначена эта одежда для того, чтобы бегать.
– Касу, Касу-тян! – заскочил в помещение, сразу же захлопывая дверь. – Я поговорил с ней!
– Хикару? – гейко обернулась, кидая взгляд в мою сторону.
На лице Туманной девы всё ещё был лёгкий макияж, с которым она ходила сегодня на о-дзасики – вообще, это только майко обязаны постоянно носить традиционный макияж, гейши частенько могут ходить же без белил, особенно умудрённые, как Касуми. Кимоно с онэ-тян уже сняли и они аккуратно висели рядом со входом, сама же женщина крутилась перед зеркалом в одних плавках.
– Знаешь, порой мне кажется, что ты совершенно асексуален, мой светлый мальчик, – фыркнула нээ-тян, вновь отворачиваясь к зеркалу.
Когда я зашёл, она даже не потрудилась прикрыть грудь. Правда, такой разговор завела впервые – и слишком уж внезапно.
– Так что случилось? – добавила через пару секунд Касуми. – Как прошёл разговор?
– Я не асексуален! – фыркнул в ответ, проигнорировав вопросы, почему-то брошенная вскользь фраза безумно задела. – Мне нравятся девушки.
– Да? – иронично. – Но почему-то ты действительно ещё "чист и непорочен", даже на меня не смотришь. Оправдываешь имя Кийоко? Или всё же предпочитаешь мужчин?
– О нет, дорогая моя Касу, – рассмеялся, подходя к нээ-тян и обнимая со спины.
Выглядело это комично: обнажённая гейко и я, ещё не раздевшийся и не смывший макияж, но практически съевший краску с нижней губы – бледный призрак позади принцессы окия. Хотя даже будь я без одежды, макияжа и причёски, всё равно казался бы женственным.
– У нас плотный график, сама понимаешь. Сбежать из окия нет никакой возможности. Да и всё равно, если б была… когда бы? Если причёску делают раз в четыре-пять дней. А идти с ней… ну, это было бы забавно! – усмехнулся, представляя такую картину. – Открываться же кому-то в окия нелепо.
– Вот потому твоя судьба, став гейко, подыскивать себе красивую и искусную юдзё раз в неделю-две – женщина рассмеялась, но как-то грустно. – Почему ты хочешь стать гейко?
– Ну, ты сама говорила, я ведь мужчина, я знаю, чего они хотят, что нравится им в девушках, в общении с ними…
– Нравится им грудь и мордашка! – недовольно заявила Касуми, оглядывая себя в зеркало.
– А в гейщах? – фыркнул, понимая, почему нээ-тян сейчас злится.
– Гейко для них – необычные партнёры для беседы! Некто недоступный, по своему красивый…
Я вздохнул, заставляя онэ-тян отвернуться от зеркала, и прижал её хрупкую фигурку к себе. Без кимоно она была гораздо утонченней угловатого меня, такая миниатюрная и удивительно красивая.
– Не вспоминай о нём, Касу-тян. Он никогда не был достоин тебя! В девушке главное – не большая грудь и тонкая талия, а душа. Запомни это. Ты же гейко, должна знать – прошептал, касаясь губами уха женщины.
Она кивнула, пряча лицо у меня на груди, обнимая в ответ не менее крепко. Был когда-то человек, которого моя приёмная матушка безумно любила, она была готова для него на всё, даже бросить карьеру гейко, выйдя замуж. И жить в бедности, потому что денег у парня было мало. Очень.
Только вот оказалось, что тот подлец не любил мою милую Касуми так же сильно. Променял хрупкую красавицу на официантку с аппетитными формами, сказав, что не посмеет рушить жизнь известной гейко. Но Касу до сих пор уверена, что это всё из-за фигуры, которую в кимоно совершенно незаметно. Хоть она и уверяет всегда, что кимоно лучше сидит на безгрудых, сама ужасно комплексует.
– Так что там с разговором? Всё плохо, да? – спросила нээ-тян, отцепляясь, наконец, от меня и подхватывая с кровати лёгкое повседневное кимоно.
Отвечать не было смысла, женщина и так всё поняла по выражению моего лица. А может виной всему была белая маска макияжа, которая без ярких губ выглядела, будто лик смерти.
______
О-тяя – традиционные рестораны и гостиницы в японском стиле.
Канзаши – цветы и украшения искусно сделанные из атласных ленточек, а порой и из бумаги. Часто делаются на гребни и шпильки.
О-дзасики – традиционный приём в о-тяя, в котором участвуют гейко и майко.
Сикоми – нижняя ступень, которую нужно пройти, чтоб стать гейшей, юные девушки, занимающиеся делами по дому и разнообразными поручениями. Одновременно с этим сикоми учатся танцам, пению и остальным навыкам майко.
Минараи – вторая ступень "наблюдения", когда девушка лишь следит за своей "старшей сестрой", словно тень, обучаясь. Они носят традиционный макияж и кимоно майко, но свисающий бант дарари-оби у них в половину короче.
Эри-каэ – церемония смены яркого воротника майко, на белый – гейко.
Автор: ВалеRka (Kuro-rin)
Направление: сёнэн-ай, слеш, ориджин
Рейтинг: R
Пейринг: М/М
Жанр: романтик, юмор, ангст, AU
Размер: миди
Статус: в процессе
Дисклаймер: Размещать на других сайтах можно только договорившись с автором!
Саммари: И в наше время в Киото можно встретить прелестных гейш и юных майко. Умные, красивые, просто идеальные… дитя ив и цветов всегда приводили мужчин в восторг.
Я – одна из этих грациозных ив, майко, подающая огромные надежды: юная, прелестная, умеющая поддержать любую беседу, великолепная в танцах, пении и музыке… Стать гейшей для меня всё! Только вот есть одно "но", я – парень. И из-за какой-то глупой выходки всё это может раскрыться самым позорным образом…
От автора: честно признаюсь, Японскую культуру я знаю не так, чтоб ахти. И хоть ради каждой главы этой истории и каждого действия главного героя созваниваюсь с "экспертом", терроризируя знатока культуры гейш глупыми вопросами "а если" и "а как правильно называется" (Наташенька, спасибо тебе огромное за проведённые консультации и за те, что ещё будут!), могут быть ошибки. Потому давайте считать, что мир у нас – некая AU, в которой порой могут быть другие законы? х)
duke17, если б ты не заставила меня, никогда б точно за эту стори и не села XD
Глава 1 - Первая ошибка
Глава 1 – Первая ошибка
Над водой в офуро стелился пар, так и маня к себе уставшее за день тело. Повседневное кимоно бесформенным комком валяется у стены – зачем оно, когда вода так зовёт, обещая минуты блаженства?
Нежный древесный запах дурманит голову, ноги легко ступают по деревянному полу, касаются горячей воды. Тёмные волосы причудливо расплываются по её поверхности, будто бы образуя цветок вокруг майко. Изящные плечи вздрогнули, когда дверь жалобно скрипнула, открываясь, тонкие пальцы схватили лежащее неподалёку полотенце, а взгляд мгновенно был обращён на вошедшую.
– Тише, Кийо-тян, это всего лишь я, – смех женщины разнёсся в воздухе будто звон колокольчиков.
Заметив в дверях Касуми, а не кого-либо из многочисленной прислуги, я позволил себя расслабленно вздохнуть, что, конечно же, не укрылось от глаз зрелой гейко. Усмешка на её губах была прекрасным тому подтверждением.
– Нээ-сама, ну я же просил стучать, прежде чем войти, и не заставлять меня каждый раз нервно подпрыгивать и тянуться за полотенцем! – упрекнул женщину.
– Но именно поэтому я никогда и не стучу, – Касуми улыбается, присаживаясь на колени рядом с моей головой и касаясь пальцами влажных волос. – Ты настолько боишься, что реакция порой бывает мгновенна, но доходит до абсурда. Хватит дёргаться, когда ты в воде, из дверей вошедшему не видно тела, а потому и неясно, сидит ли в офуро девушка или парень.
– Но грудь… – попробовал было возразить я.
– Кийо, ты бы видел грудь Хотару! – нээ-тян фыркнула. – Да если у тебя нулевой размер, то у неё – минус первый – и вновь рассмеявшись, Касуми легонько ущипнула меня за щёку. – Кимоно лучше сидит на безгрудых.
– Ай, Касу-тян, а ещё я каждый раз прошу звать меня нормальным именем! – попробовал извернуться, чтобы гейко не успела схватиться и за вторую щёку, но не тут-то было.
– Ты такой милый, Хикару-тти!
И не жалея повседневного, однако дорогого кимоно, сестрица кинулась обниматься, обвивая руки вокруг груди. Вот всегда она так, будто дитя малое, а ведь уже половину четвёртого десятка прошла.
Да, кстати, моё настоящее имя – Хикару. Просто Хикару, ибо фамилия для меня давно уже потеряла свой смысл: что та, которая была дана с рождения, что нынешняя. Мне девятнадцать лет и я майко, хоть и парень.
Как такое получилось, если уже много веков гейшами становятся исключительно женщины? Ну, бывают же исключения! Ведь когда-то давно девушка и мечтать не могла стать гейко… Но я – не исключение, скорее, хорошо сокрытая тайна.
Увы, мужеством своего покорного слугу природа обделила – я всегда был излишне хрупок и изящен, и лицо имело нежные черты, будто у девушки. А ещё любил танцы, музыку и пение и… просто боготворил гейш. Только вот уже лет в шесть прекрасно знал, что такому, как я, никогда не удастся сидеть с ними за одним столом в качестве клиента. Слишком беден был.
Мы с сестрой едва перебивались на деньги, которые она зарабатывала, а я – приворовывал. Она никогда не говорила, что стало с нашими родителями, да и вообще, если честно, с сестрой мы мало разговаривали. Нээ-сан никогда меня не любила, казалось даже, она не любила ничего кроме денег…
С Касуми я познакомился в возрасте девяти лет, ей тогда было всего двадцать пять. Красивая и гордая гейко, от вида которой у всех проходящих мимо мужчин перехватывало дыхание. Конечно, я был в их числе, только, скорее, считался восторженным ребёнком, замершим прямо на пути девушки. Просто не мог пошевелиться, восторженно разглядывая изысканное кимоно наследницы окия.
И сперва даже не смог ответить на вопрос, заданный мне улыбающейся гейко. Не помню уже, как он звучал, но зато точно знаю, что Касуми я позабавил. Конечно, это ведь действительно забавно – худой длинноволосый мальчишка в тонком платьице с плеча сестры, перешитом на него. Только вот Касу-тян тогда на самом деле приняла меня за девчонку. Это и стало переломным моментом в моей жизни!
Почему-то атотори решила привести "странную молчаливую девчушку" с собой в окия. Хотя что говорить, ей как преемнице была возможна такая блажь, правда, в разумных пределах. Наверное, притащить с собой в дом какое-то странное существо глава окия считала разумным и позволяла своей младшей дочери.
Но каково же было удивление атотори, когда "миловидная девчушка", которую она силой затащила в ванную, оказалась не девочкой, а мальчишкой. Хотя вру, шок от известия прошёл почти мгновенно, заменившись смехом, похожим на звон колокольчиков. А потом… Касуми просто предложила мне стать гейшей.
И формально она мне никакая не сестра, хоть и зову я её онэ-сан, она – моя приёмная мама. Но в то время Касу ощущала себя слишком молодой, потому и просила звать себя "сестричкой", хоть и приняла меня в свой род. Она как-то удивительно легко смогла скрыть от всех, что я парень, и "удочерить" под именем Кийоко. Не зря эту женщину назвали Касуми – туманная дева сможет любую тайну покрыть своей магической пеленой. Так же, как скрыла мою десять лет назад, как прячет её до сих пор, упрямо заявив всем, что все необходимые приготовления для своей "имото-сан" будет делать сама.
Конечно, многие, в том числе и Окаа-сан окия, наша глава, посчитали это глупой блажью, но современность стёрла некоторые законы, а Касуми всего лишь успевала прибежать вперёд прислуги и "надеть" на меня нижнее кимоно. Изящность данного мне природой тела делала остальное, не позволяя людям раскрыть бережно хранимую тайну.
Сейчас она говорит, что дала мне возможность стать гейко, потому что видела потенциал. Мужчина лучше понимает другого мужчину, чувствует изменяющиеся интонации голоса, знает, что может свести клиента с ума и заставить привязаться к тебе. А душевная привязанность – одна из составляющих успеха майко и гейш. Но то сейчас, а тогда Касуми-сан даже слова не могла сказать, запинаясь каждый раз, когда я задавал ей этот вопрос.
– Хикару, – уже более серьёзно окликнула меня Касуми, расцепляя руки и выпрямляясь, – если честно, я по делу.
– Что-то случилось? – я обеспокоенно оглянулся, пытаясь перехватить взгляд женщины.
– Ну, ты же знаешь, что уже через месяц станешь настоящей гейко, пройдя церемонию?
– Конечно, – я счастливо улыбнулся ей. – Всё же давно уже жду этого, а Окаа-сан почему-то всё отодвигала её.
– Да, Кийоко – наша Светлая звезда. Ты самая любимая и известная майко, да большая часть гейш не сияет в карюкаи так, как сияешь ты, мой Хикару, – вновь зазвенел её смех, а пальцы нежно провели по моим волосам. – Пусть я сейчас почти отошла от дел, но зато безмерно горжусь тобой.
– Но? – я нахмурился. – Онэ-сан, я отчётливо слышу это "но" позади всего, сказанного тобой.
– Но Окаа-сама, хоть и соглашается с твоей неоспоримой популярностью… – Касуми явно пыталась начать издалека, но выдержать не смогла, эта детская черта до сих пор осталась в женщине: – Хикару-тти, кажется, она окончательно свихнулась!
– Что случилось-то?
– Она решила, что хоть ты и популярная майко, но ведёшь себя неподобающе. Потому вместо обычной "смены воротничка" хочет провести церемонию мидзуагэ по другим правилам, "продав твою невинность" – нээ-тян отвела взгляд.
– Чего? – я аж вскочил, обдавая сестрицу водой. – Касуми, это же нонсенс! Такое делали только юдзё, но гейко – никогда! Гейко – не игрушка для секса, мы… мы… Эта старуха сошла с ума!
Гейши ни-ког-да не продавали себя – это правило, которое, увы, знают лишь немногие. Чаще всего иностранцы, веря третьесортным книженциям и фильмам, считают, что майко обязана продать свою девственность какому-либо старому толстосуму, но это не так! Мидзуагэ всегда означал смену кимоно, а потому большие траты и первый выход майко в свет в качестве гейко, потому с ним связывали также и прибыль, или "первый улов". Жаргонный же вариант пошёл от юдзё или же проституток, которые как раз и продавали свою "невинность". С какой стати старуха вдруг решила так поиздеваться надо мной?
– Окаа-сан видела тебя на последней чайной церемонии, – едва слышно прошептала Касуми, накидывая полотенце мне на плечи. – Я всегда говорила тебе вести себя скромней.
– Но я ведь…
– Она сказала, что "наша Светлая звёздочка Кийо скорее уж Тёмная ибо ведёт себя будто профессиональная юдзё". А потом добавила, что раз ты можешь тащить на себе такие долги перед окия и в то же время так поступать, то и ей простишь маленькую блажь.
Я молчал, не зная, что сказать в ответ на эти слова. Руки нээ-тян крепко вцепились в укрывающее меня большое махровое полотенце, и было ощутимо, как сильно они трясутся – Касуми тоже волновалась, всё же она моя мать, хоть и приёмная, и действительно любит меня.
– Если церемония будет проведена, всё раскроется, – прошептал, наконец, я.
– Наверное. Но на торгах последнее слово будет за тобой – женщина подалась вперёд, крепко-крепко меня обнимая. – Может, ты сам уйдёшь? Займёшься… чем-нибудь мужским?
– Я? – усмехнулся, обнимая Касуми в ответ. – Касу-тян, я умею музицировать, прекрасно петь, танцевать, могу вести беседы и сводить мужчин с ума одними разговорами, движениями да взглядами… но это – удел гейш, и он – моя неотъемлемая часть.
– Прости, что когда-то предложила тебе такую интригу… – голос её дрогнул.
– Нээ-тян, это не ты предложила, это я всегда о том мечтал! – усмехнулся. – И не грусти. Я – Светлая звезда майко в этом карюкаи, а ты – всем известная Туманная дева, уж мы-то обязательно придумаем, как сохранить тайну и открутиться от позорного сравнения меня с юдзё.
Касуми лишь кивнула в ответ, всё так же пряча лицо у меня на груди. Она уже не верила, что сможет справиться с туманом, окутывающим наш секрет, а я – надеялся, что удача, как и раньше, всегда будет на нашей стороне.
______
Карюкаи – собирательное название культуры развлечений, дословно: мир ив и цветов.
Офуро – ванная из дерева в японском стиле.
Гейко – гейша на киотском диалекте.
Майко – ученица гейши (следующая ступень после сикоми и минараи).
окия – дом гейш, в котором живёт семья Окаа-сан, а также майко и начинающие гейко.
Атотори – наследница окия.
Нээ-сан, онэ-сан – старшая сестра.
Имото-сан – младшая сестра.
Юдзё – "цветы" карюкаи: проститутки и куртизанки.
Глава 2 - Спасенья нет
Глава 2 – Спасенья нет
Сегодня майко Кийоко была как обычно прекрасна и грациозна. Чиста и светла, будто юный цветок, едва раскрывший свои лепестки. Яркое кимоно притягивало взгляд, кандзаши в волосах покачивались в такт шагам – маленькие белые цветочки из бумаги и ленточек, они добавляли прелестной майко какой-то детской невинности. Но её прямые взгляды и улыбка на прикрытых веером губах говорили об обратном. Странное и притягивающее сочетание.
Традиционный макияж ничуть не портил лица Кийоко и её улыбки, как часто бывало у других гейш и майко, наоборот он придавал идеальным, хоть и немного резковатым чертам, особую изысканность. Тонкая полоска светлой кожи у самых волос, которую едва коснулись белила, на глазах чёрные стрелки с красными кончиками, длинные загнутые ресницы бросают тень на щёки… Как и принято у майко, красной помадой накрашена только нижняя губа, но и это кажется безумно притягательным. Кийоко каждой своей чёрточкой, каждым движением привлекала внимание.
Только сейчас, закончив выступление и посидев немного с гостями, майко вместе со своей онэ-сан торопилась прочь из о-тяя, у них были другие, более важные дела.
Мы с Касуми сбегали с о-дзасики, сославшись на то, что гейко стало дурно, но без своей "милой имото-сан" она отказывалась уходить, пугая мужчин прекрасно сыгранным плохим самочувствием. Конечно же, ей строжайше запретили себя мучить и отправили в окия вместе с младшей сестричкой. Атотори было позволено всё, хотя другие гейко побоялись бы гнева Окаа-сан и стоически терпели бы "дурноту", улыбаясь и развлекая мужчин. По крайней мере, так бы сделал я, если бы не нуждался так в паре свободных часов, чтобы собраться с силами и поговорить с главой окия.
Неделя прошла с того момента, как узналась глупая затея Окаа-сан. Каждый день я надеялся, веря, что глава всё же отменит своё решение и позволит лучшей майко окия не позориться, проводя церемонию таким образом, но женщина не одумалась. Ками, это же нереально! Я с девяти лет в окия, прошёл весь путь: вначале в качестве сикоми – около пяти лет точно, до четырнадцати, – потом полгода в качестве минараи, и вот майко… Правда, церемонию смены воротника мне назначили удивительно рано, обычно гейко становятся в двадцать лет, это как подтверждение нашего совершеннолетия. Но Окаа-сан заявила, что двадцать мне через полгода, можно чуть изменить правила. Знать бы, что она решит сделать такое, всячески бы твердил, что против, а после вёл до совершеннолетия себя как паинька.
Только подумать! Мидзуагэ, которую устраивают лишь юдзё, а не классическая эри-каэ. В принципе вся церемония должна бы была состоять из замены моего цветного, вышитого золотыми нитями воротника на белый и гладкий, как носят все гейко, и "роспуска волос", когда все в окия по очереди, начиная с Окаа-сан, разрезают ленты причёски. А жаль, кстати, такую распускать, первый раз сегодня сделали – на мне очень красиво смотрится.
Так что сейчас придётся всё же решиться и сходить к Окаа-сан. Возможно, если я извинюсь и пообещаю никогда больше не вести себя подобным образом – хотя как я себя вёл, это расстрел за чуть более откровенные взгляды? – то женщина простит свою Светлую звёздочку. Она никогда не любила меня, но всегда прощала за совершение разнообразных глупостей!
– Простите, Окаа-сан, я могу с вами поговорить?
Женщина сидела в гостиной, играя со своей подругой в маджонг. На вошедшего меня обе взглянули устало и немного раздражённо – помешал беседе двух старух. Подруга главы окия гейко никогда не была, но поговаривали, что они выросли вместе, потому часто общаются и сейчас. По слухам, Имамура-сан когда-то помогла нашей Окаа-сама вытянуть разваливающееся окия, хотя я никогда не замечал за этой пожилой дамой особого состояния.
– Да, Кийоко, что случилось?
Она всегда обращалась ко мне исключительно по имени, игнорируя именные суффиксы. Просто Кийоко. То ли подчёркивала этим своё более высокое положение, то ли показывала, что на самом деле мы достаточно "близки", связанные хоть и не настоящими, но семейными узами.
– Окаа-сан, я хотела спросить вас о церемонии. А ещё извиниться. Простите, пожалуйста, что вела себя неподобающим образом, такого никогда больше не повторится, я не опозорю славное имя гейко легкомысленным поведением, – произнёс, ощущая, как сердце в груди сжимается в ожидании слов женщины.
– И что ты хочешь услышать от меня сейчас? Слов одобрения? – она усмехнулась, прикрывая губы веером. Старая привычка, наверное, Окаа-сан никогда не была красавицей, но гейко она была хорошей.
– Вы действительно решили провести церемонию так? А как же эри-каэ? Его не будет? Я просто надену на следующий день новое кимоно и парик гейко? – вскинул до того почтительно опущенную голову. Прошу, скажи, что всё будет по правилам! Я не хочу терять всё из-за какой-то жалкой церемонии взросления.
– Эри-каэ будет, этого я не могу лишить нашу лучшую майко. К тому же то традиция.
Веер легко покачивался в такт движениям руки, но мне это колыхание воздуха и кружевной ткани казалось более похожим на маятник. Будто отсчётный механизм, движущий стрелку часов к моей погибели – тик-так, тик-так, скоро закончится жизнь в образе майко. Но кем я буду тогда? Ни на что не способный мальчишка! Умный, конечно, умеющий поддержать беседу, но без жилья и профессии. И без денег, чтобы хоть как-то устроиться. Касуми будет биться за своего сына-дочку, но за такой громадный позор Окаа-сан не простит даже любимую дочь и атотори окия.
– Но тогда мидзуагэ…
– Она тоже будет, почти такая же, как раньше проводили Юдзё. Ты довольна, Кийоко? – жестокость в прищуре глаз, кажется даже, будто она догадывается о том, что я не девушка.
Но тогда зачем весь цирк? Сразу выгнала б из окия. Или жаль денег, что платят за общение со мной, за чудесные представления, устраиваемые Светлой звездой?
– Но почему вы так? – всё же не выдержал. Наверное, эта вспыльчивость у меня от Касуми, как говорится, "с кем поведёшься", а Касу – единственная, с кем я действительно откровенен.
– Кийоко, я считаю, что моя жестокость сейчас будет полезна для тебя в будущем. Ты – член моей семьи, дочь Касуми, но твои поступки порой… я и опытные гейко не можем их понять. К тому же, ты действительно чиста, потому мы и можем провести церемонию так.
Я кивнул и сразу опустил голову, жалея уже, что волосы сейчас уложены причёску, и длинные пряди не могут закрыть пылающее лицо. Значит, это послужит мне уроком, да? Непонятные вам поступки? Я всё делаю по правилам, старуха, не издевайся!
– Но неужели я настолько плоха, Окаа-сан? – жалобно, пытаясь сыграть на её чувствах, которых никогда и не было. Бессердечная сволочь.
– Ты не плоха, потому церемония будет проведена не публично, как у "цветов" карюкаи, а тихо, только для избранных. К тому же я позволяю выбрать претендентов тебе самой и оставляю за тобой последнее слово. Разве этого мало?
Было предельно ясно, что дать женщине честный ответ – навлечь на себя гнев главы окия. Потому пришлось безропотно согласиться, пытаясь придумать другой выход, освободиться от этой кары. Но выхода больше не было – церемония обязана была состояться! Огромные надежды рушились на глазах, осыпая душу осколками. Я не хочу, чтобы вся жизнь исчезла. Я – гейко!
– Простите за мои вопросы, Окаа-сан. Я понимаю, что вела себя неподобающе майко. Спасибо, что даже в этой церемонии вы позволяете мне решать всё самой.
И заметив разрешающий кивок главы окия, гордо вышел из комнаты. Но только дверь закрылась за спиной, кинулся в сторону комнаты нээ-тян, едва не разрывая полы кимоно – не предназначена эта одежда для того, чтобы бегать.
– Касу, Касу-тян! – заскочил в помещение, сразу же захлопывая дверь. – Я поговорил с ней!
– Хикару? – гейко обернулась, кидая взгляд в мою сторону.
На лице Туманной девы всё ещё был лёгкий макияж, с которым она ходила сегодня на о-дзасики – вообще, это только майко обязаны постоянно носить традиционный макияж, гейши частенько могут ходить же без белил, особенно умудрённые, как Касуми. Кимоно с онэ-тян уже сняли и они аккуратно висели рядом со входом, сама же женщина крутилась перед зеркалом в одних плавках.
– Знаешь, порой мне кажется, что ты совершенно асексуален, мой светлый мальчик, – фыркнула нээ-тян, вновь отворачиваясь к зеркалу.
Когда я зашёл, она даже не потрудилась прикрыть грудь. Правда, такой разговор завела впервые – и слишком уж внезапно.
– Так что случилось? – добавила через пару секунд Касуми. – Как прошёл разговор?
– Я не асексуален! – фыркнул в ответ, проигнорировав вопросы, почему-то брошенная вскользь фраза безумно задела. – Мне нравятся девушки.
– Да? – иронично. – Но почему-то ты действительно ещё "чист и непорочен", даже на меня не смотришь. Оправдываешь имя Кийоко? Или всё же предпочитаешь мужчин?
– О нет, дорогая моя Касу, – рассмеялся, подходя к нээ-тян и обнимая со спины.
Выглядело это комично: обнажённая гейко и я, ещё не раздевшийся и не смывший макияж, но практически съевший краску с нижней губы – бледный призрак позади принцессы окия. Хотя даже будь я без одежды, макияжа и причёски, всё равно казался бы женственным.
– У нас плотный график, сама понимаешь. Сбежать из окия нет никакой возможности. Да и всё равно, если б была… когда бы? Если причёску делают раз в четыре-пять дней. А идти с ней… ну, это было бы забавно! – усмехнулся, представляя такую картину. – Открываться же кому-то в окия нелепо.
– Вот потому твоя судьба, став гейко, подыскивать себе красивую и искусную юдзё раз в неделю-две – женщина рассмеялась, но как-то грустно. – Почему ты хочешь стать гейко?
– Ну, ты сама говорила, я ведь мужчина, я знаю, чего они хотят, что нравится им в девушках, в общении с ними…
– Нравится им грудь и мордашка! – недовольно заявила Касуми, оглядывая себя в зеркало.
– А в гейщах? – фыркнул, понимая, почему нээ-тян сейчас злится.
– Гейко для них – необычные партнёры для беседы! Некто недоступный, по своему красивый…
Я вздохнул, заставляя онэ-тян отвернуться от зеркала, и прижал её хрупкую фигурку к себе. Без кимоно она была гораздо утонченней угловатого меня, такая миниатюрная и удивительно красивая.
– Не вспоминай о нём, Касу-тян. Он никогда не был достоин тебя! В девушке главное – не большая грудь и тонкая талия, а душа. Запомни это. Ты же гейко, должна знать – прошептал, касаясь губами уха женщины.
Она кивнула, пряча лицо у меня на груди, обнимая в ответ не менее крепко. Был когда-то человек, которого моя приёмная матушка безумно любила, она была готова для него на всё, даже бросить карьеру гейко, выйдя замуж. И жить в бедности, потому что денег у парня было мало. Очень.
Только вот оказалось, что тот подлец не любил мою милую Касуми так же сильно. Променял хрупкую красавицу на официантку с аппетитными формами, сказав, что не посмеет рушить жизнь известной гейко. Но Касу до сих пор уверена, что это всё из-за фигуры, которую в кимоно совершенно незаметно. Хоть она и уверяет всегда, что кимоно лучше сидит на безгрудых, сама ужасно комплексует.
– Так что там с разговором? Всё плохо, да? – спросила нээ-тян, отцепляясь, наконец, от меня и подхватывая с кровати лёгкое повседневное кимоно.
Отвечать не было смысла, женщина и так всё поняла по выражению моего лица. А может виной всему была белая маска макияжа, которая без ярких губ выглядела, будто лик смерти.
______
О-тяя – традиционные рестораны и гостиницы в японском стиле.
Канзаши – цветы и украшения искусно сделанные из атласных ленточек, а порой и из бумаги. Часто делаются на гребни и шпильки.
О-дзасики – традиционный приём в о-тяя, в котором участвуют гейко и майко.
Сикоми – нижняя ступень, которую нужно пройти, чтоб стать гейшей, юные девушки, занимающиеся делами по дому и разнообразными поручениями. Одновременно с этим сикоми учатся танцам, пению и остальным навыкам майко.
Минараи – вторая ступень "наблюдения", когда девушка лишь следит за своей "старшей сестрой", словно тень, обучаясь. Они носят традиционный макияж и кимоно майко, но свисающий бант дарари-оби у них в половину короче.
Эри-каэ – церемония смены яркого воротника майко, на белый – гейко.
@темы: творчество, ориджн, яой, романы
-
-
11.05.2012 в 19:53-
-
11.05.2012 в 19:58-
-
12.05.2012 в 12:21-
-
12.05.2012 в 12:22-
-
14.05.2012 в 08:40-
-
15.05.2012 в 00:51-
-
18.05.2012 в 10:40-
-
18.05.2012 в 12:22